Нет, ну прошел бы хоть в комнату, а то неудобно как-то. Держу человека на пороге. Но надо сохранять безразличное лицо, не показывая свою озабоченность… удобствами запоздалого гостя.

— Вы, вы.. — Самородов отщелкнул пряжку, вытягивая черный кожаный ремень из петель, закручивая его кольцами. — Вы мне сердце вчера, вообще-то, погнули.

Разбили! Говорят — разбили. Боже, что за словарный запор…Вероятно, выпитое шампанское на голодный желудок до сих пор творило в моей голове свои грязные дела.

— Были моменты, Людмила Константиновна, когда я вообще сомневался в наличие у вас данного органа, — сказал Самородов, стягивая брюки.

О боже, не было бы сердца, было бы гораздо проще пережить весь этот долгоиграющий стриптиз.

Тем временем, обвинивший меня в бесчувственности мужчина, кхм, в самом пике солнцестояния, складывал брюки по стрелочкам и убирал их в шкаф. Все по порядку, даже в такой момент. Я ненароком перевела взгляд на свой костюм, который хаотично раскидала по квартире во время танца.

В шкаф направились и носки, свернутые кулечком. Самородов расстегнул браслет часов и положил их на полку. А часы то ему чем помешали? Лучше бы трусы снял.

На темных боксерах то я и сфокусировалась, думая, что сейчас и они последуют за остальной одеждой. Ан нет. Самородов решил остаться при них.

Шаг, еще шаг. Айсберг Дмитриевич тихо подплывает ко мне, гипнотизируя потемневшим взглядом. Я отступила от него, потуже завязывая узел на халате. Пытаясь сохранить под ним остатки… чего-то там. Оскудела без тебя бошка — мысленно пропела вдогонку здравому смыслу.

— Айсб, ой, Александр Дмитриевич, я…

Что я?

Я уже забыла, как вести себя в подобных ситуациях. Наверное, было бы глупо, пустись я сейчас убегать от него по квартире с диким визгом. Поэтому решила встать стАтуей и молчать, дожидаясь, что же будет дальше.

— Мила, ты же понимаешь, что я никуда не уйду? — спросил Самородов, обхватив меня руками, оставляя на шее цепочку дразнящих поцелуев.

Ессессено, я понимаю. Куда ты теперь денешься с подводной лодки!

— Да, — вместила я свою емкую мысль в одно слово.

Его рука спустилась под полу халата и поползла вверх, замерла на том месте, где приличные девушки носят белье.

— Сюрприз! — вырвалось у меня. Что поделать, я ж только из ванны. А тут такое началось, что и не до труселей было.

Не спугни мужика, вон он какой впечатлительный оказывается. До следующего раза, боюсь не доживем.

Айсберг Дмитриевич оказался не из пугливых. Издал какой-то рычащий стон, продолжая исследовать меня все дальше, все глубже.

— Там, диван, вон там… — сработал домашний навигатор. Как будто, в однокомнатной квартире можно было не найти данный атрибут мебели. Ага, пройдите прямо два метра. Остановитесь. Вы пришли.

Самородов подхватил меня на руки и понес в указанном направлении. Вот, когда молодец, тогда молодец.

Поставил меня у самого дивана, развязал поясок халата, ткань заскользила по мне, оставляя след из мурашек. А может быть, они появились от изучающего взгляда мужских глаз. Дабы скрыть дрожь, легла на диван, перекатываясь чуть глубже. Самородов, тем временем, избавился от последней одежды.

Во мне боролись две личности: неопытная девица, желающая прикрыть свою наготу от мужских глаз и развратная блудница, взывающая к своему любовнику: "Иди же ко мне, моя прелесть!".

Победила последняя. Я в нетерпении похлопала ладошкой рядом с собой. Улыбнулся. Наконец-то, отвлекся от изучения меня глазами и перешел к действиям. Боже, руки, губы, пальцы — все было задействовано. Я понимала, что он специально растягивает этот момент, желая сделать мне приятнее, но я так долго его ждала, что лишнее промедление было болезненно невыносимым

Что там было про инициативу и инициатора… Пора брать все в свои руки. Что я в общем-то и сделала, подтолкнув Самородова так, чтобы он улегся на спину. А я примостилась сверху.

Теперь точно никуда не денешься!

— Саша. Саш, уже утро. Пора на работу.

Я уже давно была на ногах, успела принять душ, подкрасить сияющие глаза, облачиться в деловой костюм, сварить кофе и выпить две чашки напитка богов. Фонтан энергии бил даже из ушей.

Самородов потянулся, пытаясь приоткрыть сонные глаза.

— Мила, ты что соскочила так рано.

— Рано? Уже половина десятого. А у меня начальник знаешь какой злой.

Самородов улыбнулся.

— И что же делает злой начальник, если ты опаздываешь?