Нудит про регламент — хотела сказать. Но решила не портить момент.

— Нещадно карает.

— Дааа? А подойдите ка, Людмила Константиновна, ко мне.

— Зачем это? — спросила я, подходя ближе к дивану.

— Наказывать буду за опоздание, — сказал Самородов, откидывая с себя одеяло и демонстрируя мне орудие пыток.

Это я только за. Это же на сколько счетчик набежал.

— Простите, я больше так не буду, — сказала тоненьким голосом, присаживаясь на край дивана.

Ой, вру, конечно буду.

Дом-2

На работу в этот день мы так и не попали. Генеральный директор счел нужным наказать меня за опоздание дважды, а после обеденного сна еще и провести устную беседу на момент моего плохого поведения.

Уставшая, счастливая, в коем то веке, удовлетворенная, я лежала на плече Самородова. Он нежно водил пальцем по спине, и было так хорошо.

Хорошо, хорошо, да не очень-то.

— Саш, а почему ты вчера меня бессердечной назвал?

Рука замерла на мгновение, Самородов приоткрыл один глаз и покосился на меня.

— А как по другому, раз я тебя постоянно видел в объятьях разных муд… мужиков. А на следующий день ты хлопала ресницами и виляла передо мной своей красивой попкой. — Самородов шлепнул меня по голому заду. Не больно, а… многообещающе.

— Ой, от кого только слышу. А в ресторане кто по танцполам обжимался…

— Ты. — прозвучал ответ. Ну да, в этом была толика правды. Что тут скажешь.

— Что-то кушать хочся, — потянулась я гибкой кошкой. Бурчание в моем животе отдалось эхом в соседнем.

— В ресторан?

— Не охота. Может на дом закажем?

Если честно, мне вообще не хотелось вставать с дивана. Было на столько хорошо, что одна мысль куда-то ехать вызывала во мне негатив.

— Давай закажем на дом, я не возражаю. Выбирай на свой вкус, — сказал Самородов, вставая с дивана и направляясь в ванную. И кто перед кем еще голым задом маячит, спрашивается. Все таки, есть в мужских ягодицах что-то притягательное, так как мой мозг отключился ровно до того момента, пока Самородов не скрылся за дверью.

Сделала заказ в ресторане грузинской кухни. Мясца нам, да побольше.

Заставила таки себя встать с дивана. Облачилась в рубашку Айсберга Дмитриевича. Конечно, можно было бы одеть что-то и более практичное, а не белую, определенно дорогую вещь, но сейчас хотелось быть ближе к нему. Мой — так можно было охарактеризовать сей поступок.

Успела наспех заправить диван, когда в дверь постучали. Ничего себе, вот это скорость.

Я пошла открывать, ожидая увидеть курьера с бумажными пакетами в руках. Вместо него на пороге стоял Максим.

— Здравствуйте, Людмила Константиновна.

— Здравствуйте, Максим, — ответила я на привествие, параллельно покрываясь румянцем. Мне было неудобно от того, что он застал меня в таком виде. Хоть рубашка и доходила до колен, но было понятно, с чьего плеча я ее сняла.

— Людмила Константиновна, у Александра Дмитриевича дома трубу прорвало…

— О горе мне, горе, — раздалось из ванной. Открылась дверь и в коридор вышел "убитый горем" Самородов, в моем полотенце на бедрах. Мужчины обменялись рукопожатиями. А потом прямо перед моими глазами проплыл чемодан, перекочевав из общего коридора в квартиру.

Это что это? На мою холостяцкую берлогу покушаются средь бела дня. А как же — получше узнать друг друга? Или, по крайней мере, оповестить меня заранее о прорванных трубах? Нет, конечно я была не против такому соседству, но почему ТАК? Здесь, вообще, от меня что-нибудь зависит?

Конечно, Самородов вчера спросил, понимаю ли я, что он не уйдет. Блин, надо было сразу сроки обговаривать.

Я переводила взгляд с одного улыбающегося лица на другое. Мужчины, словно, вели диалог без слов, общаясь исключительно довольными выражениями лиц… Мол, вот как мы хорошо дело обстряпали.

— А что же теперь делать-то? Бедный Александр Дмитриевич. Не на улице же ему оставаться. Может быть, он у вас пока поживет, а, Максим?

Улыбка пропала с лица водителя. Такого развития событий он точно не ожидал. Макс в ужасе взирал на меня и на перспективу соседства с начальством.

— А у него теща приехала, — сказал не растерявшийся Самородов, на что Максим закашлялся и побагровел, як спелый помидор. — Иди, Макс, спасибо.

Стоит ли говорить, что того словно ветром сдуло…