Было уже темно, когда мы вернулись домой. Бабуля стояла у плиты, заваривая чай для Кэсси. Я приготовила горячее какао, и мы втроем сели за стол. Как и двадцать два года назад, когда мы с родителями переехали к бабушке, я не была уверена в своем будущем. Мои способности недавно проявились, и мой отец только начал обвинять нас во всех неудачах в его жизни.

Позже, я не торопясь уложила Кэсси спать. Бабушка принесла ей чай, и Кэсси выпила его без всякого раздражения. Она отставила чашку и усадила рядом с собой Банни.

— Сегодня вечером я тебе почитаю, — сказала Кэсси.

— Хорошо, — согласилась я и растянулась рядом с ней. Кэсси положила голову мне на плечо и открыла книгу. Это была детская книжка о том, как мамы целуют своим детям ранки, чтобы они быстрее зажили. Только, читая, Кэсси поменяла роли мамы и дочки. Дочь целовала коленку своей мамы, обнимала её, пока та плакала, и напевала колыбельную.

Кэсси закончила читать и закрыла книгу.

— Не плачь, мамочка.

Мои веки затрепетали, и я с удивлением обнаружила влагу от слез.

— Мы вернем тебя к жизни, — прошептала Кэсси, держа мою руку. — Мы все тебе поможем.

Я потянула её за руку и крепко прижала к груди.

Кэсси уснула в моих объятиях, и когда её дыхание выровнялось, а лицо расслабилось, я вышла из комнаты.

Бабушка уже уснула с открытой книгой на груди. Я заложила страницу кусочком кручёной пряжи и отложила книгу в сторону, затем выключила ночник. Я поцеловала бабушку на прощание и отправилась в студию.

Впервые за всю неделю я воспользовалась оборудованием, которое установил для меня Оуэн, и провела следующие пять часов, изготавливая для Кэсси подвеску в виде русалки из обмотанного проволокой морского стекла в бирюзовых и небесно-голубых тонах. Я сложила цепочку из чистого серебра и кулон в подарочную коробочку, завязала её желтым бантом и приложила небольшую записку.

«Моей прекрасной русалочке. Счастливого шестнадцатилетия. Я всегда буду любить тебя, мама».

Я мысленно представила себе улыбающуюся блондинку, молодую версию себя с голубыми глазами. Она покружилась, желтый сарафан развевался вокруг её икр. Потом она помахала на прощание рукой и убежала, исчезнув вдали.

У меня сердце разрывалось при мысли о том, сколько всего ей предстоит пережить без меня. Первая влюбленность и первое разбитое сердце. Экзамен на водительские права и вступительные экзамены в колледж. Её первая квартира и первый ребенок. Кто станет её мужем?

Я не могла представить её жизнь без меня, но молилась, что именно Оуэн поведет её к алтарю. Он мог бы стать для неё отцом, которого у неё никогда не было. Который любил бы её так, как мой отец никогда не смог.

Столько вопросов и так много вещей, которые меня интересовали.

Поцеловав бант, я отложила подарок в сторону.

Вместо того, чтобы включить компьютер, я написала Кэсси письмо от руки. Это было самое трудное письмо в моей жизни. Я восхищалась, какой девочкой она стала и какой женщиной еще станет, намного лучше меня. Я написала письмо бабушке, надеясь, что она поймет, почему я хотела, чтобы Оуэн присмотрел за Кэсси. В глубине души я знала, что он будет любить её так же сильно, как отец любит свою дочь, и за тот короткий промежуток времени, всего за неделю, он уже проявил большую заботу о ней.

Напоследок, я написала письмо Оуэну. Сказала, что люблю его, и будь я храброй в юности, мне не пришлось бы прощаться с ним во второй раз.

Когда небо осветило студию в мой, возможно, последний день на этой земле, я запечатала конверты, оставив их на рабочем столе вместе с нотариально заверенным завещанием и подарком для Кэсси, и выключила свет.

30 глава

Пятница, утро.

— Мама.

Я находилась где-то на грани реальности и сна.

— Мама.

Я приоткрыла глаза. Дневной свет наполнял комнату, делая все вокруг ярким и бодрящим. И я поняла, что уже позднее утро. Я вырубилась в половине седьмого утра, несмотря на мое намерение не спать, потому что у меня глаза слипались.

Кэсси стояла надо мной. Кончики её волос щекотали мне плечи.

— С добрым утром, мама, — сказала она.

Я почесала плечи, потерла лицо.

— Который сейчас час?

Она взглянула на часы.

— Десять тридцать семь. Это для тебя. — Кэсси держала в руках холщовый ремень, похожий на поясной кошелек. — Он лежал на крыльце. Это от мистера Торреса.

Я села и зевнула.

— Что это?

— Надувная поясная сумка. Мистер Торрес говорит, что внутри спасательный жилет. Он, должно быть, совсем крохотный. — Кэсси нахмурилась, глядя на пояс. — Теперь тебе не придется ходить в том ужасном спасательном жилете. Будешь носить этот. — Она потрясла сумкой. — Бабуля считает, что с ней ты будешь похожа на туристку, но не думаю, что тебя это волнует.

Я внимательно рассмотрела поясную сумку на молнии со светоотражающей окантовкой. Пластиковая ручка, как я предполагала, надувавшая жилет, когда за нее дергали, болталась у основания. Я вспомнила сообщение Оуэна и свое обещание надеть то, что он оставит на крыльце. Кэсси, похоже, много знала о том, как пользоваться этой сумкой.