Взгляд Вициуса наполнился глубоким уважением, он даже слегка поклонился.

— Но может этот парень многое, — продолжал Шериус, — и тому свидетельством то, что он сумел уговорить Ворожена отдать Книгу. Получается, он совсем не глуп.

— А вдруг он знает древнемелизорский? Вдруг поймет, что «Эстер, Крес» означает «Приди, Крех»?

— Не слыхал, чтобы кто–нибудь из странников изучал этот язык. Они ленивы и жадны, без награды лишнего шага не сделают.

— Все равно рискованно, — вздохнул Вициус.

— Что делать. Нам очень не повезло, что мороком стал приверженец света, да еще такой активный. Приходится хитрить и изворачиваться. Будь темным призывателем тот же Марсель… Хотя еще неизвестно, кто из них для нас хуже.

— Значит, сегодня первый призыв?

— Да.

— Невозможно поверить, что это, наконец, свершится, и Утрес пробудится. Я так волнуюсь. Но, ваше чародейство, ведь нужна жертва. Если с самого начала священный камень не окропить кровью, ничего не получится.

— Об этом я уже позаботился, — кивнул великий магистр. — Ты привел того кинжальщика из Гильдии воинов?

— Да, ваше чародейство. Он ждет в приемной.

— Давай его сюда.

Помощник выскользнул за дверь и вскоре вернулся в сопровождении невысокого худого юноши в легких доспехах.

— Садись, Аксель, — глава Гильдии величественным жестом указал на кресло напротив своего стола, — у нас есть для тебя крайне важное и секретное дело.

Парень опустился на указанное место и внимательно взглянул на чародея.

— Слушаю.

Лицо Шериуса стало торжественным, тонкие ноздри задрожали.

— Сегодня ночью мы призываем Нариэля.

Сказать, что Аксель удивился, значит не сказать ничего.

— Что?! Я не ослышался?! Это не шутка?!

— Мы нашли люмена. Но нам нужна твоя помощь.

— Конечно, конечно. Что нужно делать?

В глазах Великого Магистра на краткий миг мелькнуло удовлетворение. Он подался вперед и, поставив локти на стол, ответил:

— Мои помощники проведут тебя в зал, где проходит ритуал. В центре будет стоять люмен, перед ним ты увидишь священный камень. Тебе надо встать на него, поднять над головой кинжал и сказать: «Армус, призыватель». Знаешь, что это означает?

— Что–то вроде «Слава тебе», да?

— Именно. Очень важно все сделать быстро и четко. Запомни, встать нужно именно на священный камень. И никому ни слова, слышишь? Иначе пробуждение сорвется. Никто не должен знать о нем, кроме участников обряда.

— Я понимаю, — кивнул юноша. — Это большая честь для меня. Но для чего вынимать кинжал?

Шериус устремил на него проницательный взгляд.

— Ты молодец, задаешь правильные вопросы. Но не беспокойся, жест чисто символический. Он показывает, что мы готовы поднять оружие за Нариэля и люмена.

Вициус, все еще стоявший у двери, зажал рот ладонью, чтобы не захихикать.

Видение: +5, текущее значение: 130.

Знание мира: +1, текущее значение: 75.

Теперь я знал все. И кто входит в Орден Семи Чародеев, и куда исчез ординарец Командора. Понял, почему лицо парня показалось мне знакомым — я видел его в Гильдии воинов, когда спрашивал дорогу к тренерам. Вспомнил, где раньше слышал голос Шериуса: в перелеске у Черного Камня, когда он тайно встречался с Марселем. Стало ясно, что означает загадочное достижение «Дорога к дому», появлявшееся при входе в темный храм и Золотую пещеру, отчего во сне я говорю разными голосами, почему не пришла системка о смерти морока. Все мои сомнения, осознанные и смутные, теперь прояснились. Зачем светлого бога надо призывать ночью, почему для этого используется книга темного колдуна, почему Ворожен поверил, что я морок — теперь все эти вопросы обзавелись ответами. Вспомнился странный сверкающий «стакан», спасший меня в Запретной пещере — это, безусловно, была защита от Нариэля. А вот черный вихрь, развеявший мертвых монахов — от Утреса. В кои–то веке интересы богов совпали, и они действовали заодно. Мне стало понятно и то, что удивило в первом видении: внешность Шериуса. Я помнил его глаза, лучившиеся добротой, с Марселем же говорил словно другой человек. Гребаное зелье обаяния! Чтобы я еще кому–нибудь поверил? Да не дождетесь!

Кстати, вполне может быть, что убил я не Макса, а клона. Хотя нет, в тот раз он не пользовался магией. Да и неважно уже, раз Марсель не морок, то мне до него дела нет.

Итак, я не пытался призвать Нариэля, все это время взывая к Креху. Эстер, эстер — приди, приди. Неудивительно, что во сне он называл меня другом и утверждал, что я наконец–то одумался. Пипец. Пи–пец!

Видимо, на моем лице было написано настоящее отчаяние. Королева была столь добра, что попыталась меня утешить.

— Ниш–шего, ш-штранник. В этом еш–шть и хорош–шая ш-шторона.

— Какая? — удивился я.

— Морок не ш-шможет сделать тебе ниш–шего плохого. И не ш-шможет вызвать Утреш–ша помимо твоей воли.

Хм, а ведь верно. Получается, темный призыватель теперь обезврежен. Вернее, он и раньше был безопасен, но кто ж знал. Или…

— Вуивра… то есть ваше величество. Черные белки глаз, вспышки ярости — это все признаки того, что я морок?!

— Да, ш-штранник. Дейш–штвие Запретной пещ–щеры усилило эти проявления.