— Возлечь! Да! Нам хватит одного раза или нужно несколько?

Мовиграна сфокусировалась на глазах паладина, тяжёлый взгляд холодных изумрудов впечатал его душу в позвоночник.

— Хватит одного. Я свои циклы подвела так, что сегодня же зачну ребёнка.

— Но… Э… Почему сегодня? У меня есть время на подумать?

— Нет, паладин. Всеволода казнят сегодня ночью, изопьёт крови его ребёнок, что даст ему прибыток силы. Лес следом ширится продолжит. Ружанский замок уже разрушен наполовину, до столицы рукой подать. Ты должен завтра же идти в лес искать дитя, тебе я в этом помогу. Я знаю, как найти Морену. И за мечом твоим тебе советую послать.

— С чего ты взяла, что Всеволода казнят? Ты же слышала, что Тихомир говорил…

Взгляд дикарки не оставлял никаких шансов к апелляциям, Алистер понимал, что она точно знает, где находится Всеволод.

— Но… Почему всё так?.. Почему опять нужно спешить? Мови! Я не знаю… Я не знаю, что делать.

— Решай. Давить не буду.

— Я! Я… Я не знаю, что решить…

Паладин присел на корточки, схватившись за голову.

Дикарка тихо встала с кровати и добавила ароматической смолы в курильницу. Белый фимиам выглядел как божественный выдох, наполняющий комнату своей сущностью.

— Мови, — тихо начал паладин, — мы будем жить вместе?

Мовиграна ждала этот вопрос. Она понимала, что на него придётся дать ответ. Тяжёлый ответ.

— Сожалею, Алистер, но… нет. Такому ребёнку не место в Славиземе.

— А куда ты пойдёшь? — неожиданно для себя, жалобно прозвучал паладин.

— Куда пойду, туда тебе дороги нет. Не спрашивай об этом.

— Но это же какой–то абсурд! Что я получу в итоге?!

— Опять свой эгоизм во главу решений ставишь?

— Нет, но…

— Ты обретёшь жизнь, — перебила женщина, — славу и достаток, увековечишь своё имя как спаситель Славизема.

— Но это не самое главное в моей жизни! Теперь.

— А что же главное?

— Это будет мой ребёнок! Я стану отцом и ты лишишь меня ребёнка?

— Алистер, ты мне снова лжёшь.

— С чего ты взяла?

— Ведь ребёнок на самом деле тебя интересует далеко не в первую очередь.

— Нет! То есть, да! Меня интересует ребёнок, но… Ты! Ты не понимаешь меня. У меня наконец–то стало появляться то, чего я ждал всю свою жизнь!

— Я всё понимаю, Алистер. Имею дать тебе немногое от того, что алкает душа твоя.

Паладин задержал дыхание, ожидая ответ на вопрос, который мучает его уже второй месяц.

Женщина подошла к нему и подняла на ноги. Мовиграна взяла лицо ария в свои тёплые, нежные ладони и посмотрела в голубые глаза; душа Алистера была готова вот–вот взорваться, сильная дрожь пробила всё тело.

— Я подарю тебе ночь. Всю. И обещаю, что к утру проснусь с тобою рядом.

— Я… Я… — слезы покатились из глаз паладина. — Я сог–ласен. Я согласен.

Женщина подтянулась на носочках к устам Алистера и коснулась своими горячими губами, высвобождая поцелуй. Душа паладина тотчас растопилась как масло и растеклась как вода, он уже не принадлежал себе.

Паладин начал растёгивать свои ремни, в чём ему помогала дикарка, которая уже научилась ловко справляться с ними. С каждым снятым элементом брони паладин ощущал приближение самого желанного момента в своей жизни, его сердцебиение ускорялось ежеминутно.

Справившись со всеми металлическими частями, Мовиграна стала развязывать шнурки его поддоспешника, а после стянула его вместе с нательной рубахой, оголяя торс ария. Чернеющие синяки на груди возле рук и ключиц бросились в глаза женщины, она остановила свои движения, разглядывая повреждения. Середину груди наискосок пересекал толстый белый шрам.

— Это я в битве упал с лошади. — поспешил объясниться Алистер. — А это ещё очень давно получил.

— Тебе не больно? — ласково спросила визави, проводя пальцами по фиолетовой коже.

— Немного щекотно.

Арии выделялись от остальных людей превосходным телосложением, их изумительное тело могло свести с ума любую женщину.

Украдкой оглядев уже не паладина, а сына самого Даждьбога, дикарка почувствовала, как в её сердце что–то ёкнуло, но она продолжала сдерживать себя.

Мовиграна уложила Алистера на кровать и сняла с него ботинки и шоссы, оставляя его в одном брэ.

Страстное возбуждение переполняло мужчину изнутри, его член стоял крепким дубом, высоко поднимая брэ. Игриво улыбаясь, женщина коснулась его рукой, а затем отошла к комоду.

Мовиграна завела руки за шею, расстегивая застёжку жемчужного ожерелья, и сложила украшение в красную шкатулку, рядом положила костяное ожерелье. Женщина повернулась к арию и начала развязывать шерстяную рубашку на себе. Закончив с верёвочками и сняв верхнюю одежду, она оголила свою упругую грудь, каждая размером с солидное сочное яблоко.