Возле костра, в окружении жрецов, стояла высокая осанистая женщина вместе со своим ребёнком.

Всеволода подвели и поставили на колени перед черноволосой. Массивный костёр, достигающий высоты в семь локтей, зловеще освещал половину лица женщины, оставляя вторую половину в тени.

Иссиня–чёрные зрачки впились в ария, разглядывая его жалкую душу.

— Из–за твоей оплошности, червь, мой ребёнок лишился притока силы. — жуткий голос ледяной дрожью разлился по всей внутренности пленника. — Теперь лес, что он взращивал, вытягивает из него жизнь; моё чадо увядает. Ты поставил под удар мой план.

Всеволод начал дёргаться и ёрзать, но крепкие руки дикарей удерживали его неподвижно. Глаза ария излучали глубинный страх, отчаянно моля о милости. Он громко мычал, пытаясь что–то сказать сквозь тугой кляп.

— Поздно, ничтожество. Ты не князь и никогда им не был. — она медленно и с отвращением цедила каждое слово. — И то, что даром я тебе дала, ты безобразно потерял. Раз так не ценишь, что имеешь, то и жизнь свою сжигаешь зря.

Она гладила своего ребёнка, который молча стоял рядом. Из–за спины женщины вышел жрец с ножом в руке.

— Ты послужил мне подлостью, коварством, хотя не долог был твой в этом путь. Теперь послужишь горькой кровью, в расплату за грехи свои.

С другой стороны вышел жрец с глубоким блюдом.

Перед арием поставили стул. Кто–то мощно надавил коленом на спину, кладя пленника грудью на стул. Всеволод громко вопил и мотал головой, отчаянно пытаясь что–то сказать.

Твёрдое колено больно давило в позвонки, сильно сдавливая грудную клетку. Крепкая рука схватила светлые волосы ария и оттянула голову назад до хруста позвонков, поднимая глаза пленника на черноволосую женщину. Гибкости шеи хватило, чтобы он мог видеть не выше поясницы, и его взгляд упёрся в лицо ребёнка, что стоял подле матери.

— Твой путь закончится здесь, внук Сварога. — ужасающий голос пронзил душу Всеволода, голубые глаза наполнились слезами.

Жрецы подошли к арию. Первый прижал к горлу нож, второй подставил блюдо, оба посмотрели на свою госпожу.

— Пускайте кровь.

Всеволод почувствовал, как холодное лезвие впивается в кожу, взрываясь невыносимой болью в голове. Он пытался убежать от острия, но крепкая рука не позволяла ему сдвинуть голову. Этот миг казался вечностью. Арий почувствовал, как горячая кровь начала стекать по шее.

Нож закончил движение и отпрянул, из глубокой раны толчками изливалась кровь в подставленный сосуд, мерзко плюхаясь на глиняное дно. Всеволод считал свои последние секунды, с яростью и страхом всматриваясь в невинные глаза ребёнка. Жуткие страдания сбивали с толку, удушье заставляло делать безнадёжные глубокие вдохи. В глазах стремительно темнело, мысли растворялись во мраке, сознание потухло, дыхание остановилось.

Тело ария обмякло.

Жрецы наполнили сосуд до краёв и поднесли горячую кровь к госпоже. Женщина взяла сосуд и встала на колени, поднося его к губам ребёнка.

— Пей моя радость, это даст тебе новые силы. — искренне улыбаясь, ласково проговорила женщина.

Ребёнок взял блюдо двумя руками и прижал губы к краю. Приподняв сосуд и слегка наклонив голову назад, он начал делать большие глотки, разглядывая огненные блики на алой глади. Кровь ария стекала по уголкам губ.

Алистер проснулся лёжа на спине и на мгновение испугался тому, что снова оказался один. Опустив глаза, он увидел Мовиграну, что лежала на его груди и медленно поглаживала его шрам. Лёгкая щекотка взбодрила мужчину.

— Доброе утро, Алистер. — не поднимая головы, проговорила женщина.

— Я уже в это не верю. — слегка хрипя, ответил арий.

— Я всегда выполняю обещания.

Мужчина положил руку на её спину. Кожа была всё такой же нежной, гладкой, желанной.

— Ты не устала? — его голос прозвучал неуверенно.

— Признаться, есть немного. Ты сделал много больше, чем ожидала я.

— Получается, я тебя впечатлил?

Мовиграна взяла паузу, продолжая водить пальцем по шраму.

— Мне понравилось, очень.

— Хочешь сказать, что в твоей жизни было и получше? — взволнованно спросил арий.

— Это имеет какое–то значение?

— Ну не то чтобы совсем уже имело, но мне лично это важно.

Женщина тихонько хихикнула.

— Хорошо. Я скажу так: мне не с чем сравнивать эту ночь.

— Хочешь сказать, что я у тебя первый?

— Что сказать хотела, то сказала.

— Сейчас, перефразирую. А… Другими словами, в твоей жизни такого ещё не было?

— Не было.

Столь короткий ответ произвёл целую бурю эмоций в душе Алистера, его самооценка взлетела до небес, пробиваясь в саму правь.