– Скорость прав, – рассудил Энергия. – Пренебрегать возможностями мы не станем.

– Тогда давайте побыстрее, – обиженно откликнулась Левитация.

– Как пожелаешь… – сказал Скорость и мгновенно исчез.

– Сволочь. Он это специально.

– Скорость никогда не делал тебе ничего назло, – осадил дух. – Сама давай пошевеливайся.

– Да-да…

Они устремились за Скоростью, ориентируясь на оставленный им след, который вел все ближе к земле и к ее разумным обитателям. Их дело было простым и невыносимо сложным одновременно: незримые духи должны были выбрать того, в чьих мыслях и идеях они нашли бы для себя хоть какой-то интерес.

Скорость деликатно облетал стороной представителей старшего поколения. Слишком непластичным было их сознание, порой наполненное невероятным содержанием, но уже одеревеневшее и отторгающее все чуждое, что могло бы его настигнуть. Докричаться до них становилось невозможно – взрослые почти не умели прислушиваться.

Из прочих особей Энергия сразу мог отличить тех, кто им не подходил: мозги у таких пребывали в блаженном, полусонном состоянии, их обладатели благоразумно довольствовались малым, тщеславно любили себя и существовали затем, чтобы существовать.

Левитация же… была недовольна всеми оставшимися. Просто ей никто не нравился.

Так эта троица продвигалась на запад, через леса, поля, ручьи и в основном, конечно, города. Они не следили, в какой стране оказывались спустя день-другой. Просто искали.

– Оп.

Левитация притормозила. Несколько моментов назад спешащий всем угодить Скорость завел их в какое-то малоэтажное пустое здание через открытое окно. Левитация относилась к сооружениям людей крайне неприязненно, потому что всегда путалась в поворотах и коридорах так, словно тяжко болела топографическим кретинизмом. И отстав от Энергии, она увидела на первом этаже непонятное столпотворение.

– Да ну! – Левитация с энтузиазмом замерла поверх голов. – Шахматы!

Игра была в самом разгаре. Белые занимали большую часть доски, располагаясь на стратегически важных постах.

– Недурной шахматист, – одобрительно молвила Левитация. – А что это у нас сидит в оппозиции? За черных должен играть лучший из лучших.

Но ее горячо любимая темная армия одной половиной сгрудилась в углу, как кучка побитых щенят, а другой находилась за пределами поля боя со сложенным оружием. За всем этим беспределом, запустив пальцы в волосы, сидело нечто лохматое, угрюмое и потерянное.

– У-у, да ты совсем лох. – Дух подлетел ближе к разгромленному игроку. – Разве не видишь, как сейчас легко сожрать больше половины его фигур?

Та удрученно еле слышно вздохнула.

– Эй! – Левитация повисла прямо перед ее остекленевшим невидящим взором. – Да что с тобой? Пешку в руки и бей слона! Тьфу. Тупая какая-то.

Она внимательно посмотрела на шахматное поле.

– Ситуация тут, конечно, так себе. Эта остолопка профукала обоих коней, а в придачу еще и ладью. Но осталась вторая – с ее помощью чудеса небесные творить можно. Ферзь – тоже хорошо. А без коней я всегда прекрасно обходилась. Пха! – усмехнулся невидимый призрак. – Я бы смогла обыграть белых на раз-два. Вот только девка меня ни фига не слышит.

«Девка» наконец вышла из ступора. Помедлив, она взяла в руки ладью.

– Хм…

И переставила ее на две клетки назад. Вокруг зрители злорадно прыснули.

– Да ты что, издеваешься?!

– Левитация! – донесся голос другого духа. – Где ты, Тьма тебя забери?

– Ой-ёй. – Левитация засуетилась и заюлила вокруг стола. – Все, извиняй, мне некогда за твоей срамотой наблюдать… Ну нет, мать твою, нет же! Пешку на b– 4! Бей, пока можешь бить!

Она приблизилась к уху девочки и заглянула внутрь.

– Пресвятые Время и Пространство, ну и болото: затхло, сыро, а засасывает не хуже трясины. – Левитация легонько подула.
– Не вижу ни одной светлой мысли. От такой обстановки все тараканы сдохнут…

Келен почесала правое ухо. Кажется, у нее начали вытекать мозги.

Она ничего не понимала. Все ее движения и броски вели в тупики: Оливер блокировал ходы Келен еще до того, как та могла бы о них подумать. А рассчитывать стратегию наперед было просто не в ее силах. Она старалась не смотреть на Карта или кого бы то ни было еще, но не думать о них Келен не могла. Ее неимоверно волновали тихий смех, довольный шепот и колкие замечания, и вместо того, чтобы сосредоточиться на игре, Келен пыталась соорудить на своем лице выражение вселенского безразличия.