– Мне не хочется отвечать на этот вопрос, – чистосердечно призналась Келен.

– Боги мои, вот что мне может дать знание твоего имени? Хоть выдуманное назови, серьезно, только избавь меня от обязанности подбирать кучу синонимов к местоимению «ты». Это здорово надоедает.

Келен еще раз бросила взгляд в сторону далекой земли. Потом присмотрелась к нездоровому блеску в глазах девушки.

– Келен. Келен Фаэр.

Дженни повернулась к ней с совиным от любопытства лицом, словно ожидала услышать еще какую-нибудь занимательную подробность. Ее ноздри чуть заметно раздувались. Келен угрюмо посмотрела на нее.

– Рада знакомству, Келен.

Дженни неподдельно улыбнулась, обнажив ровные, тронутые серостью зубы.

«Кажется, ей пришлось по нраву твое имя, девочка».

– Что скажешь? – Дженни указала открытой ладонью на мелькающее внизу цветное полотно.

– Я не уверена, что видела что-либо похожее, – увернулась Келен. Она все еще жадно втягивала носом воздух. Голову от запаха неба сильно кружило.

– Не увлекайся, – посоветовала Дженни. – Иначе трезвой надолго не останешься. Знаешь, зачем это нужно? Чтобы люди, попавшие сюда, не поднимали невообразимую панику, а воспринимали все проще, чем от них можно было бы ожидать. Этот запах – своего рода успокоительное.

Келен на несколько секунд задержала дыхание. Мысль о том, что ее эмоции каким-то образом контролируют, вызывала потенциальную агрессию.

– Ты привыкнешь к нему совсем скоро.

Дженни сдвинулась с места и направилась к открытой узкой винтовой лестнице, соединяющей балкон и далекую землю. Келен подумала, что мраморные ступеньки очень скользкие.

– Идем, – сказала Дженни, оборачиваясь назад к ней. – Не бойся, я не дам тебе упасть.

Пока они спускались, Келен, чересчур осторожно переставляя ноги, осматривалась по сторонам.

Они находились вплотную к белоснежной стене, сделанной из того же камня, что и лестница. По дороге вниз встречались высокие окна с множеством перегородок, разноцветные стекла витражей, маленькие круглые окошечки, похожие на иллюминаторы подводных лодок. Келен едва различала, что происходило по другую их сторону. Стена была поистине исполинской, и чтобы увидеть ее вершину, нужно было как минимум свернуть себе шею.

Тут Дженни, шедшая впереди, заговорила, и Келен насторожила слух.

«Ей понадобится представиться как минимум Девой Марией, чтобы я поверила в ее слова».

– Давай начнем с самого простого и доступного. – Дженни подняла вверх указательный палец. Каждый слог она выговаривала громко и четко, будто бы он имел ощутимый вес. – Все, что ты видишь здесь – более чем реально, это не твоя фантазия, не твои сновидения, не галлюцинации, вызванные переутомлением, не таблетки, не наркотики, не плохо приготовленные грибы и – ни в коем случае – не розыгрыш. Едва ли ты похожа на человека, который может поверить на слово. Тебе необходимы неоспоримые доказательства, и это мы уже выяснили: там, в круглой комнате, мой фокус с цветком заставил тебя прислушаться ко мне.

Первое, что бросается в глаза, при поверхностном знакомстве с тобой: ты чудовищно подавлена. Это не пятиминутное разочарование, заметно сразу. Твои движения лишены энергии, сознание медленно, но неуклонно, угасает, даже первые и безусловные инстинкты начинают давать сбой, поэтому время от времени ты забываешь, как надо дышать. Ты – ходячий полутруп, Келен. Твое тело не изношено и находится в пригодном состоянии, но вот его внутреннее, сгнивающее под гнетом самобичевания, содержимое неотвратимо тянет тебя к смерти.

– Все люди это делают, – невежливо перебила Келен. Она слушала внимательно и недоверчиво. – Найдите хоть одного, который в глубине души не винит себя за все, что с ним случается.

– Я могу найти тебе с десяток таких, когда мы спустимся вниз. Заманчиво, а? Только ты пойми: существуют случаи, в которых абстрактные эмоции на физическом уровне оказываются сильнее, чем материальные воздействия. Апатия, мазохизм, отрицание собственных проблем – всем этим любой человек и лично ты грешишь каждый день. Оно, конечно, мешает жить, но терпеть вполне себе можно. Однако у всякого есть свой лимитирующий фактор, он зависит от личностных качеств индивидуума, его ранимости и психической неустойчивости. И чтобы его достичь, в жизни человека должна произойти некая личная катастрофа. Этим может оказаться, что угодно, ведь если ты очень сильно любил свою домашнюю кошку, а ее вдруг отравил жестокий сосед, то впечатлений тебе хватит на всю оставшуюся жизнь. Зачастую люди вполне способны сами противостоять своим проблемам, им хватает внутреннего крепкого стержня, исповеди в церкви, поддержки от родственников и друзей, крепкого алкоголя или возможностей своих денежных средств.

Но на каждое правило есть исключение. Представь, что у человека из всего вышеперечисленного нет ровным счетом ничего. Он в минусе по всем показателям, а самому с собой ему невыносимо оставаться, потому что внутри него – абсолютная пустота. Его не греет чувство злобы или мести и вообще ни одно из чувств, любимым делом он похвастаться не может, так как и оное отсутствует. Вот тогда-то то, что внутри, перевешивает то, что снаружи. Без вовремя оказанной помощи человек попросту изживет сам себя.