– Сколько?

– Три тысячи. Нужно помочь одному человеку...
– Понимаю, что зря это добавил: Адриан все равно не поверит, что я прошу денег для друга. Да и вообще не стоило... Дурость какая-то. Давай, отказывай, мысленно неистовствую я, и, наконец, слышу ответ.

– Деньги я переведу тебе на банковскую карту, но...
– Черт, так и знал, что будет пресловутое «но»!
– Но ты должен приехать домой... Может быть, не сейчас - позже, но возвращайся. У меня есть к тебе одно предложение... Я хотел бы его обсудить.

Ага, сейчас, держи карман шире...

– Ничего не могу обещать.

– И все-таки подумай об этом.

О, непременно! Бубню едва внятное «спасибо» и спешу отключиться. Тело аж онемело от внутреннего дискомфорта, даже дышать тяжело... И все из-за этой оккупантши: соврал ей о наличии денег, и вот, пришлось выкручиваться, как мог.

А ведь не думал, что когда-нибудь снова позвоню по этому номеру... Гляжу на темный экран смартфона, стискивая кулаки.

И тут этот голос:

– Приласкайте малыша Рио! Малыш Рио хочет, чтобы его приласкали...

– Да заткнись ты уже, - шиплю в сторону огромной клетки с попугаем, которую эта девица приволокла прошлым вечером. Сказала, хозяин лег в больницу, а присмотреть за птицей некому... Где она вообще их находит, этих несчастных и обездоленных?

– Рио хочет, чтобы его приласкали, - продолжает капать на нервы зеленоперое наказание, не затыкающееся битый час кряду.
– Рио хочет ласки.

– А получить по своей наглой морде Рио не хочет?
– вопрошаю не без раздражения и швыряю в клетку скомканным полотенцем.

Попугай бьется о прутья расправленными крыльями и кричит пуще прежнего:

– Рио хороший, Рио хочет ласки. Поцелуйчик для Рио! Приласкайте малыша Рио.

– Ну ты меня достал, - подхожу и распахиваю дверцу клетки.
– Лети уже, пусть Лэсси тебя приласкает!
– злорадствую в предвкушении расправы над надоедливой птицей. Однако надоеда планирует равнехонько на мое плечо и верещит в самое ухо:

– Рио хочет ласки! Поцелуйчик для Рио.
– А сам так и трется головой о мою щеку.

– Прочь! Прочь!
– пытаюсь согнать попугая со своего плеча, но тот железной хваткой вцепился когтями в мою футболку и улетать, похоже, не собирается.

Маленькая Ангелика, наблюдавшая за этой своеобразной баталией, начинает радостно улыбаться.

– Ничего смешного, - заявляю ей на полном серьезе.
– Эта наглая, зловредная птица прорвала мне новую футболку.

– Рио хочет ласки!
– отзывается на это попугай, продолжая посягать на мои щеки. Его массивный клюв кажется воистину устрашающим...
– Приласкайте малыша Рио.

– Вот ведь напасть. Надеюсь, потом ты от меня отстанешь?

– Поцелуйчик для Рио!

Протягиваю руку и начинаю поглаживать птицу по спинке.

– Ооо, как Рио любит ласку, - буквально мурлычет тот, подныривая под мою ладонь и умильно закатывая глаза. Кто бы подумал, что тупое животное может быть таким ласковым...
– Ооо, как Рио доволен! Рио просто счастлив.
– И продолжает тереться о мою ладонь.

Неожиданно я и сам начинаю получать удовольствие от процесса: усаживаюсь на диван и переманиваю попугая к себе на колени. Тот послушно слетает с моего плеча и распушивает перья, разомлев, подобно красотке под лучами летнего солнца.

– Видишь, Ангелика, наконец-то и эта птица заткнула свой болтливый клюв, - обращаюсь я к безгласному младенцу.

Похоже, из-за стресса я совсем лишился рассудка...

– Рио - самая счастливая птица на Земле.

– Ну хоть кто-то из нас счастлив, - ворчу себе под нос, продолжая ублажать пернатого прохвоста.

А потом возвращается Катастрофа: врывается в квартиру с огромными, перепуганными глазами и с порога сообщает:

– Я попала в аварию.

Гляжу на нее в недоумении: вроде, цела, ни одной царапины не наблюдается.

– И что, - любопытствую я, - сильно пострадала?

– Разбила переднюю фару, - как-то странно пожимает она плечами.

– И?

– И мне пришлось отдать все деньги за возмещение причиненного другому автомобилю ущерба, - выдает Катастрофа горькую правду, с виноватым видом потупив глаза.

Не понял...

Еще этим утром я предвкушал полное освобождение, передав девушке деньги на залог ее новой квартиры, три месячные квартплаты - немаленькие деньги, если подумать!
– и теперь она говорит...