С этими мыслями я и ухожу на работу, весь вечер старательно выискивая самых сексуальных красоток, всегда готовых ответить на мои заигрывания: останавливаю выбор сразу на двух и зову их к себе. Они с радостью отзываются на предложение, и я предвкушаю скорую... месть? Да, возможно, так оно и есть. Эта кусачая девица здорово меня разозлила! Пусть истекает слюнями, чертова недотрога.

– У меня тут сестра с ребенком, - предупреждаю подвыпивших красоток у двери квартиры.
– Так что проходим на цыпочках, дамы. Стараемся не шуметь!

Они начинают хихикать, словно я выдал некую весьма забавную шутку, и я, подхватив их обеих за талии, волоку в темноте в сторону спальни.

Вредная мамаша не подает признаков жизни: дрыхнет, должно быть. Жаль, если пропустит такой концерт... Впрочем, я постараюсь ее разбудить... с помощью своих спутниц. Вталкиваю обеих в комнату и с ходу командую:

– Раздевайтесь. Не будем терять время!

Сам падаю на край кровати и жду, вслушиваясь в тишину за незапертой дверью. Неужели спит?

– Мы готовы, - мурлычет длинноволосая, опускаясь передо мной на колени.
– Можно тебя раздеть?

– Начинай.
– Позволяю ее рукам исследовать свое тело и вдруг замечаю тень в темном проеме двери. Какая-то бесформенная футболка болтается на ее теле чуть ниже бедер, а распущенные волосы слегка мерцают в бледном, льющемся из окна свете луны.

– Советую быть потише, - произносит тень знакомым, ненавистным голосом.
– Не разбудите ребенка!
– бледная рука тянет дверь на себя, и та прикрывается с тихим щелчком.

Значит, не спит... Отступившее было возбуждение, снова ударяет в голову, и я впиваюсь в губы голой красотки. Та стонет... громче, громче и громче - я знаю, как довести женщину до предела.

А потом квартира оглашается детским плачем...

Так не вовремя, как раз, когда я готов был прибавить «басов» к своему маленькому ночному концерту.

– Ребенок проснулся, - произносит одна из женщин.
– Может быть, не стоило нам сюда приходить?

И я командую:

– Продолжай. Ребенок уймется, а мое возбуждение - нет.

Мы тщетно пытаемся отрешиться от яростного младенческого ора в другой комнате, однако выходит это из рук вон плохо. Этот самый несексуальный звук в мире убивает всю романтику момента, будь оно все неладно! Сдергиваю было покрывало, а потом плюю на это и просто распахиваю дверь своей спальни:

– Ты можешь уже заткнуть этого ребенка!
– кричу девушке с младенцем на руках.
– Она портит все настроение... Просто заставь ее заткнуться, - цежу уже сквозь стиснутые зубы.

Та даже не глядит на меня - неужели игнорирует?!
– это заставляет меня яриться еще больше, и только потом я понимаю, что стою перед ней в чем мать родила и, верно, смущаю маленькую недотрогу.

– Вы слишком шумные, - слышу ее тихий голос.
– Ангелика не может спать в шуме.

– Шуметь ты мне тоже не запретишь, - тычу пальцем в ее согбенную фигурку. И командую:

– Уйми уже этого младенца.
– Потом захлопываю дверь и, тяжело дыша, падаю на кровать.

– Может быть, нам уйти?
– спрашивает одна из девушек, и я тяну ее на себя. Хочу доказать, что никакие склоки со зловредной девицей не могут испортить мне ни настроения, ни правильного настроя... Однако настроя, действительно, нет: та сразу же это замечает, и, выкрутившись из моих рук, натягивает впопыхах сброшенное платье.

– Позови, когда сестра съедет, - произносит она с особым ударением на слове сестра.
– Сейчас ты явно не в лучшей форме. А мне обещали нечто крышесносное... До встречи.

И она исчезает за дверью, бросив меня с длинноволосой наедине. Ничего, так даже лучше: не надо размениваться на обеих сразу...

– Иди сюда, - усаживаю девушку себе на колени и начинаю целовать ее грудь. Ловлю себя на том, что за плотно прикрытыми веками пляшут сторонние картинки: другая грудь, другие губы... Ну, блин, достало. Да и ребенок все никак не унимается... Специально она что ли его разбузыкивает?

– Прости, Юлиан, я так не могу, - отстраняется оставшаяся девушка.
– У меня у самой ребенок, и от этого крика у меня аж сердце разрывается.

– У тебя ребенок?!
– вопрошаю, крайне пораженный, и с брезгливостью сталкиваю ее со своих колен.

– Ну да, - произносит собеседница, - ему как раз годик исполнилось. Родители присматривают за ним этой ночью...

Я разом утрачиваю к ней всякий интерес и машу рукой:

– Убирайся. Дорогу, надеюсь, найдешь? Не маленькая.

Она глядит на меня молча, наверное, с негодованием - мне просто плевать на это, лишь бы скорее умотала отсюда. На выходе она все-таки произносит: