Интересно, где она сейчас?

Чем занимается?

Донимает очередного простака?

Эта внезапно нахлынувшая мысль сгоняет улыбку с моего лица. Веселье, еще секундой назад плещущееся, подобно океану, испаряется, как ни бывало...

Хочу найти ее и узнать, почему она сбежала... Что могло настолько ее не устроить, что идиотка оставила предоставленную ей крышу над головой и растворилась, подобно утреннему туману? Казалось бы, чего еще желать... Живи и наслаждайся. Да еще получай удовольствие от шикарного секса...

Не знаю, как она это делала, только с Катастрофой все чувствовалось острее, ярче, что ли... Может, потому Франческе и не удалось расшевелить меня: слишком пресно, слишком однообразно.

Хотелось другого...

– Юлиан.

Я сижу на террасе в компании початой бутылки вина, когда надоеда-Шарлотта предстает передо мной сначала своим безразмерным, просто устрашающе огромным животом, а потом и всем остальным в придачу.

– Что тебе?
– спрашиваю я.
– Хочешь присоединиться?

В ее рыжих волосах запуталось солнце, и, пока она продолжает стоять, безмолвно наблюдая за тем, как я потягиваю янтарную жидкость из фужера, я нет-нет да любуюсь его яркими переливами. Не знал бы наверняка, решил бы, что она на меня запала... Как и было когда-то. Уже и не вспомнить...

– Юлиан...

– Ты хочешь мне что-то сказать?
– не выдерживаю я.
– Если это из разряда нравоучений, то можешь не утруждаться: только впустую потратишь время.

– Это другое.

Вскидываю брови и гляжу на Шарлотту с большим интересом.

– Так говори уже и не мешай мне наслаждаться жизнью.

– Это касается Эмили...

– Что?
– Я даже на стуле подскакиваю, хотя стараюсь не показать особой заинтересованности.
– Ты знаешь, где она? Вы созванивались?

– Нет, она мне не звонила.

– Тогда в чем дело?
– отзываюсь злым от разочарования голосом.
– Чего ты хочешь?
– И я заливаю в себя остатки алкоголя.

Шарлотта отвечает:

– Хочу, чтобы ты перестал вести себя подобно маленькому ребенку и хоть раз в жизни поступил правильно.
– С этими словами она протягивает мне листок бумаги.
– Надеюсь, я не пожалею о своем решении, - вздыхает она, поясняя.
– Это ее адрес. Полагаю, Эмили с ребенком вернулись домой...

Не может быть: хватаю бумажку и пробегаю написанное глазами. Эллинген... Около часа езды - так близко! Подхватываюсь со стула и спешу к автомобилю. Сказать «спасибо» я могу позже... Сейчас главное найти Катастрофу.

Вот уж она у меня попляшет... Получит по полной. Пусть и не надеется отвертеться! И я с такой силой отжимаю педаль газа, что едва различаю проносящиеся мимо автомобили. Только на въезде в город меня немного отпускает, и непривычное колотье в боку, словно после стометровки, заставляет хватать воздух открытым ртом, подобно выброшенной на берег рыбе...

Что со мной? Что за безумие? Амок в самом чистом из его проявлений?

Вполне может быть. Сбрасываю скорость и высматриваю место для парковки. Сердце екает, когда замечаю крохотный «фиат», припаркованный у одного из гаражей... Значит, Эмили, действительно, здесь, в этом городе, в доме за белым забором...

– Молодой человек, здесь нельзя парковаться, - кричит мне через забор усатый дедок в огромной панаме.
– Перепаркуйтесь, пожалуйста. Эй, куда же вы?

Я не отвечаю: открываю калитку и стучу в двери дома под номером семнадцать. Во рту странная сухость... Руки не находят себе места, и приходится засунуть их в карманы.

– Здравствуйте, молодой человек.

Хорошо сохранившаяся женщина, голубоглазая, с веснушками на носу, глядит на меня доброжелательным взглядом. Я смутно угадываю в ней Катастрофу, и, растерявшись на мгновение, прибегаю к силе своей улыбки.

– Добрый день, фрау Веллер, я ищу Эмили, вашу дочь. Могу я с ней поговорить?

Доброжелательная улыбка на лице моей собеседницы сменяется заинтересованной задумчивостью.

– Вы ее друг?
– спрашивает она.
– Эмили мне про вас не говорила.

– Но это не значит, что меня нет, - отвечаю с широкой улыбкой, которая, впрочем, фрау Веллер совершенно не подкупает.
– Уверен, она будет рада меня видеть.

– Эмили сейчас занята, - произносит женщина, даже и не думая пропускать меня в дом.
– У нее гости. Быть может, вы придете несколько позже...

Недоброе предчувствие заставляет осведомиться:

– Насколько позже? И что за гостей она принимает?

Мы с фрау Веллер смеряем друг друга пристальными взглядами. Мне кажется или у нее какое-то предубеждение против меня? Неужели Катастрофа все-таки рассказывала о нас... Не может этого быть.