– Итак, - фрау Риттерсбах выставляет на середину комнаты доску с расписанными пунктами нашего плана, - знакомство Эмили с объектом состоялось, и мы можем смело вычеркивать первый пункт.
– Это она и делает с помощью черного маркера.

Алекс интересуется

– Как все прошло?
– и я невольно морщусь, не в силах сдержать изобличающую мимику.

Он с пониманием качает головой, мол, мне очень жаль, милая Эмили, только не я ли тебя предупреждал. И вслух:

– Хорошо, что еще жива осталась. Должно быть, он пожалел тебя ради Ангелики.
– И в сторону фрау Риттерсбах: - Вы уверены, что наш план сработает?
– И заметив, должно быть, ее нахмуренные брови, как бы оправдывается: - Мне просто жаль мучить Эмили. Она, в конце концов, ни в чем не виновата.

Хайди Риттерсбах с надеждой глядит в мою сторону:

– Но она вовсе не против помочь нам, не так ли, милая?
– спрашивает она.

И я, конечно же, подтверждаю ее слова. Я слишком многим обязана Кристине и остальным турбобабулям, чтобы теперь пойти на попятный. Хотя, не скрою, именно так и хочется поступить...

В этот момент разносится трель дверного звонка.

Мое сердце снова пускается в пляс... Остальные тоже подбираются, словно воины перед началом жестокой битвы. Кристина встает с дивана и манит меня за собой: теперь это точно Юлиан, а, значит, нам предстоит разыграть маленький концерт.

– Это он, - шепчет она мне, выглядывая в глазок.
– Приготовься.

Так, главное не грохнуться в обморок: что-то я совершенно на нервах. Даже в затылке ломит...

– Добрый день, молодой человек, - произносит фрау Хаубнер, распахивая дверь. Окидывает Юлиана (а на пороге именно он) оценивающим взглядом и осведомляется: - Что-то продаете или как?

Слышу насмешку в голосе парня, когда он отзывается своим:

– Неужели я похож на торгаша? Не смешите меня, право слово.
– И спрашивает: - Эмили Веллер здесь живет?

– Эмили Веллер?
– абсолютно натурально удивляется Кристина.
– Вы, что же, ее дружок? Тот самый, что заделал ребенка и бросил бедняжку в интересном положении?
– Ее голос становится почти угрожающим. Ей бы на сцене играть, так здорово у нее выходит!
– Если это действительно вы, - продолжает она, - то потрудитесь позаботиться о девочке с ребенком... По крайне мере, подыщите им хорошее жилье. Сегодня я пустила ее в последний раз: я, знаете ли, не в том возрасте, чтобы целыми днями выслушивать детское нытье. Голова просто раскалывается...
– И кличет меня: - Эмили, тут безответственный папаша явился. Тебя ищет! Поторопись.

Я выступаю вперед и слышу, как Юлиан произносит:

– Никакой я вам не папаша. Я не такой дурак, чтобы заводить ребенка от какой-то левой девчонки... На вот, - он протягивает мне якобы случайно оброненное удостоверение личности, - нашел на своем пороге. Ты мало того, что захватчица, так еще и убийственно безалаберна. Скажи спасибо, что я возвращаю его тебе.

И я произношу:

– Спасибо.
– Голос такой писклявый, что я сама его еле слышу. Не удивительно, что парень презрительно кривится, отступая на шаг назад.

– Так ты ее не забираешь?
– осведомляется фрау Хаубнер недовольным голосом.
– Завтра я выставлю ее за дверь, так и знай.

Юлиан улыбается: должно быть, счастлив, что это не его проблемы - мои. Так он, впрочем, и говорит:

– Она знала, на что шла, обзаводясь своим писклявым довеском, так что пусть сама и выкручивается. А я тут не при чем...
– Он поднимает руки ладонями вверх и продолжает отступать к лестнице. Через мгновение его уже нет: только быстрые шаги доносятся с нижнего лестничного пролета.

Мы с Кристиной молча переглядываемся, а Хайди Риттерсбах, выступив из-за угла, со знанием дела произносит:

– Похоже, придется применить тяжелую артиллерию.
– И она в очередной раз похлопывает меня по спине.

Девушка под боком - та, имени, которой я даже не удосужился узнать - тычет меня рукой.

– Телефон звонит, - хрипит она спросонья.
– Ответишь?

Выругиваюсь, пытаясь нащупать смартфон на прикроватном столике. Кому пришло в голову звонить посреди ночи? Так и прибил бы, честное слово.

– Алло?
– буквально рычу в телефонную трубку, давая понять незадачливому абоненту всю силу своего негодования.

И тот спрашивает:

– Юлиан Рупперт?

– Да, это я, черт возьми. Кто вы такой и что вам от меня нужно?

– Офицер Винтерхолер, - отвечает невозмутимый голос, - полиция Мюнхена. Я звоню вам по поводу Эмили Веллер, знаете такую?

– Впервые слышу, - кидаю, не задумываясь, почти готовый нажать кнопку отбоя, однако слова офицера останавливают меня.

– А вот она, похоже, хорошо вас знает, молодой человек. Г оворит, вы отец ее ребенка и вышвырнули ее на улицу, не особо заботясь об их с дочерью благополучии...