После вчерашнего соединения с водной стихией, аура на его коже приобрела ровный четкий контур. Новая грань его неизвестного дара. Теперь вода, как и земля была не просто источником силы. Стихии жили в нем, также как и он оставил им частичку себя.

— В самую нашу первую встречу — я помню нити силы, проходящие сквозь тебя ко мне. Что это было? — Спросил Димостэнис, когда градус их встречи в очередной раз несколько понизился и они могли познавать друг друга в более спокойном формате.

— Несколько аров назад я нашла там своего летуна. Она была тяжело ранена, и я никак не могла ей помочь. Дар целителей — особый, мы не можем брать энергию мира, только силу врачуемого, перераспределяя потоки внутри организма. В отчаянии я стала пытаться взять хоть немного энергии из этих переполненных ею мест. Естественно, у меня ничего не получилось. Я разозлилась и стала повторять это снова и снова, пока вдруг не поняла, что сила не просто уходит, а проходит сквозь меня, и я могу провести сконцентрированную энергию к объекту своего врачевания. Я много тренировалась и научилась пользоваться этим во время целительства.

— Кто-нибудь еще знает об этом?

— В начале своего обучения я показала Бриндану.

— И что он?

— Сказал, чтобы я не пользовалась этой стороной дара. Что это что-то вроде побочного эффекта моей силы и может повредить хьярт.

— Но ты все же использовала, когда исцеляла меня.

— Сначала я подумала, что ты умер. Ты был так далеко и не подавал никаких признаков жизни. Все же пульс был, он бился еле-еле слышно. Несмотря на твою энергетику, мне не хватало сил, чтобы закрыть дыру в твоем боку. Я позвала Молнию, и мы доставили тебя наверх. Ты помнишь?

Димостэнис покачал головой.

— Ты храбрая.

— Ужасная трусиха, — Олайя слегка виновато улыбнулась. — Боюсь всего на свете. Неизвестного, перемен, людей, отца. Мне легче красться в ночи по собственному дому, чем отстоять то, что я хочу. Когда тебя увидела с этой ужасной раной, всего в крови, поняла, что не смогу спрятаться. Я должна отвоевать тебя у смерти. Ты же не просто так попал в мой мир.

— Ты не веришь в случайности?

— Я верю, что в этом мире каждому предназначена своя дорога. Правда, мы не всегда идем по тому пути, который предначертан и не всегда сворачиваем куда надо, плутая и не находя истиной своей судьбы.

— Это наша судьба? — Дим приблизился к ней, нежно взял лицо в свои ладони.

Олайя улыбнулась.

— Не знаю. Пока только ее отголоски.

Димостэнис перепрыгнул со спины ярха на балкон и вошел в свою комнату. Случайно зацепился взглядом за свое отражение в зеркале. Слишком довольная улыбка, слишком мечтательные глаза. Он сам себя боялся такого. Расслабленного и умиротворенного. В ушах постоянно звучало тихое: «Дим. Мой серебристый Бог». Не серебряный, как он это привык слышать. С укором, издевкой, даже ненавистью. А именно серебристый. Нежно и сладко.

Спальня сестры была на противоположном конце дома. Каждый вечер Дим обязательно заходил к Элени, посмотреть все ли у нее в порядке, пожелать спокойной ночи. Пусть даже как сейчас, когда до утра не хватает всего несколько сэтов.

Дверь была чуть приоткрыта. Остановившись, Дим втянул ноздрями тяжелый, слегка сладковатый запах. Сердце бешено забилось, он распахнул дверь и ворвался в комнату. Нос не подвел его. На полу в луже крови лицом вниз лежала Малани.

— Элени! — позвал он, — Элени!

Сестры нигде не было. Димостэнис прошелся по комнате, ища хоть какие-то зацепки. Ничего. Кроме тела гувернантки все было чисто и аккуратно. Никаких следов. Он опустился на колени рядом с лежащей женщиной, перевернул, открывая взору глубокую колотую рану на шее от удара ножом, уже стянутую коркой запекшейся крови. Дотронулся до ее еще теплой руки. Под пальцами еле различимо бился пульс.

— Я сейчас приведу целителя.

Дим выскочил из комнаты, бегом преодолевая второй этаж, лестницу, холл, недоумевая как он мог не почувствовать повреждение в защитном плетении. Перед охранной линией он остановился как вкопанный. Она не была сломана. Защита дома была не активирована.

Уже не первый вечер, когда Элени забывала сделать это. Маленькая, безответственная девчонка! Она никогда не считала свои возможности шакта чем-то особенным. Скорее обузой, чем даром. Только когда ее заставляли или приходилось подчиняться строгим приказам отца.

Шли мены, а Димостэнис все стоял во дворе дома, не двигаясь, не зная, что ему сейчас делать. Отчаяние переплеталось со страхом, тугим обручем стягивая сердце, парализуя. Усилием воли отогнал мгновенную слабость. Игры кончены, пришло время действовать.

Глава 10

Энтони Ингард перешел мост, отделяющий среднюю часть города от нижней. Огневики, закрепленные на перилах, освещали путь, и больше не надо было идти во тьме, как это было еще не так давно. Он любил свет, его живую игру с тенями, замысловатые фигуры, рождающие причудливые силуэты.

Энтони был талантливым архитектором, художником, чьи работы пользовались большим спросом и вниманием, как богатых людей без дара, так и одаренных. Несколько раз он даже работал в Верхнем районе, обустраивая дома знатным сэям.