О Димостэнисе Иланди ходило больше домыслов и слухов чем о самом императоре. Кто-то считал его всего лишь молодым выскочкой, волею судеб поднявшимся слишком высоко; кто-то забавой императора, не желающего расставаться с игрушкой детства; кто-то и вовсе всего лишь одним из многих, «из этих» из главных нелюдей. Таких было меньшинство. Селяне, любившие посплетничать «о высоком» за чарочкой крепкого сбитня.

Мнение большинства сходилось на том, что не зря Дом Иланди в свое время очень дальновидно приютил осиротевшего императора. Приручили, подмяли под себя. Глава Дома — главный военачальник, как принято было считать — сила трона. Старший сын — командует элитным, самым сильным подразделением императорских войск, в которое входят каратели и «летуны». А младший и вовсе руководит самим императором. Для подданных его величества не остался незамеченным резкий контраст между правлением последнего до появления главного советника и после. Не мудрено, если вскоре молодой Эллетери станет просто помехой на пути честолюбивым планам друга детства.

Что до самого Энтони ему было все равно, кто правит или в скором времени будет править Астрэйеллем. Он был сторонником новой идеи, которая все больше находила отклик в сердцах людей, родившихся без дара. «Смертным» нужна своя империя, где не будет шактов и их всевластия.

Энтони поднял глаза, дерзко рассматривая стоящего перед ним человека. Русоволосый, с породистыми чертами лица, строгими, четкими, словно вылепленными руками умелого скульптора, высокий лоб, прямой нос. Выше среднего роста, не самого могучего телосложения, скорее худощавый и гибкий, как и большинство шактов.

Явно чувствовалась сила, исходящая от него. Не дар. Внутренняя сила человека, уверенного в себе, в своих поступках, в своих возможностях. Единственное, что сейчас не вписывалось в общую картину и мешало закончить образ — глаза. Черная бездна отчаяния и страха.

— Я пришел сказать о вашей сестре.

Отчаяние разбилось на маленькие серебряные осколки и вспыхнуло колючими иглами.

— Говори, — тихо произнес Иланди.

— Она у меня и ждет вас.

Лицо главного советника застыло, превратившись в холодную бесстрастную маску.

— Чего ты хочешь?

— Чтобы вы ее забрали, — художник пожал плечами. — Я нашел ее под мостом. Она была очень напугана и сказала, что боится идти со мной. Что будет ждать вас.

— То есть мне надо пойти за тобой, и ты просто отдашь ее мне?

Нет! Потребую права соединить наш союз с ней в храме Зелоса и еще полтрона в придачу, чтобы тебе одному там было не скучно, благородный! Энтони едва сдержал раздраженное фырканье. Угораздило же его пойти сегодня по этому мосту. Пусть бы знатные сэи сами развлекались, играя в свои сложные и очень нервные игры.

— Что же, — губы Иланди сложились в циничную, не верящую ухмылку, — пойдем.

Не поворачивая головы, он бросил, словно в пустоту.

— Коня, — смерил испытывающим взглядом человека, принесшего вести, — ты умеешь ездить верхом?

Даже не скрывая надменной снисходительности.

Надо было сдать девчонку на руки первому встречному законнику. Зачем ему это все терпеть? Энтони почувствовал, как волна злой обиды накатывает с самой головы, затапливая все его существо.

— Я рядом побегу. Мы, смертные привыкли!

Одаренный подался чуть вперед, в последний момент удержав себя от неоправданных действий. Энтони был уверен, если бы не боязнь за жизнь сестры, от него даже мокрого места не осталось бы. Он поднял глаза на советника, словно бросая вызов. Кому? Благородному сэю? Или своей судьбе? Главное зачем?

Однако его собственный страх явно вышел погулять этой ночью, прихватив с собой все инстинкты самосохранения. Словно если уж попал в историю, надо выжать из нее все, до конца. До самой последней капли адреналина.

Иланди подвели коня. Он бросил поводья Энтони.

— Еще одного, — произнес он, не сводя глаз со смертного.

— Стой, — вдруг подался вперед человек все это время, стоящий за плечом Димостэниса, — ты… вы не можете идти, сэй. Скорее всего — это ловушка. Ты же сам понимаешь, для чего все это устроили.

Энтони с плохо скрываемой злобой посмотрел на новую помеху. Мужчину с непривычно короткими, темными волосами, явно не из знати. Правда рубаха на нем, как минимум, тянула на княжеский титул.

— Он прав, — впервые за эти мены заговорил Лиарен Иланди. — Ты не можешь так рисковать.

— Я справлюсь, — Димостэнис бросил на вестника совсем не дружеский взгляд. Запрыгнул в седло.

Энтони повторил его действие, взял в руки поводья.

— Если нет — пострадает Элени. Мы не можем так рисковать ей, — уточнил свою позицию старший брат.

Иланди пришпорил коня, никому не ответив. Художник, едва сдерживая вздох облегчения, последовал за ним. Ему было все равно в каком количестве они поедут, пусть даже благородного сэя сопровождает вся императорская рать. Лишь бы скорее все это закончилось.