Это была обезьяна. В одежде. В шароварах, в курточке, в шапке, подвязанной под подбородком. В шерстяных носках домашней вязки и в кроссовках. Обезьяна смотрела на девочку злобными глазками, как будто это Лера надела на нее ошейник и прицепила цепью к повозке. Оправившись, обезьяна перестала угрожающе скалиться и забралась под мех. Лера закрыла глаза и стала думать. Она долго думала и надумала отвести оленя к тому месту, где увидела его впервые. Больше всего на свете ей хотелось найти там женщину с карликами и Антошу на роликах. А если их там не будет, можно будет искать хозяйку оленя с блестящими ресницами через милицию, наверняка животное где-то зарегистрировали для катания детей по площади или для фотографирования. Олень, повозка и обезьяна — их нужно предъявить, иначе никто не поверит в историю с пропавшим братом. Она положила подарки в повозку, подошла к оленю, перебросила поводья и тихонько потянула его за собой. Олень стоял не двигаясь и дышал так тихо, что это было заметно только по струйкам пара из черных ноздрей, и смотрел поверх Леры, поверх огней и города в какое-то одному ему известное место, такое желанное, что глаза его подтекали влагой ожидания.

— Пойдем же, — потянула Лера сильней.

Обезьяна проползла под пологом, высунулась спереди повозки и резко крикнула. По коже оленя прошла дрожь, он мотнул головой и пошел. Цепи хватало, чтобы обезьяне можно было сесть на козлы и править. Вероятно, в отсутствие женщины с покрывалом из метели она так и делала на потеху зрителям, но сейчас, заворчав, полезла под мех.

Толстая визгливая женщина на коротких ножках бегала по кабинету и размахивала кулачками перед Марусей. Кулачки у нее были в перчатках с отрезанными пальцами. От женщины пахло конюшней, ее красное, как у людей, работающих на свежем воздухе, лицо мелькало туда-сюда перед сидящей на стуле Марусей, вызывая легкую тошноту укачивания.

Инспектор по делам несовершеннолетних, который записывал на бумагу все, что кричала женщина с красным лицом, вдумчиво кивал, иногда уточнял некоторые вопросы, не выпуская сигарету изо рта. Потом вдруг стало тихо, и инспектор перестал писать, уставился покрасневшими глазами на Марусю и буднично спросил:

— Адрес, по которому остановились родители несовершеннолетней Капустиной?

— Понятия не имею, — пожала плечами Маруся. — Они собирались остановиться в гостинице. Звонили тоже сами по два раза в день. Долго нам еще здесь сидеть? — Маруся покосилась на застывшую у окна Леру.

Оказалось, что сидеть им здесь до появления любого прямого родственника Капустиной Валерии, а если в течение часа не появится ее бабушка, проживающая в Москве, то придется подождать, пока не отыщутся родители в Петербурге. Оказалось, что соседка не имеет прав на девочку, совершившую правонарушение. Женщина с красным лицом громко объявила, что ей пора кормить скотину.

— Значит, вы уверяете, что не имеете в своем распоряжении карликов в количестве двух штук? — обратился к ней милиционер, подумал и добавил: — А также гражданку женского пола в образе Снежной королевы?

Хозяйка оленя и обезьяны поклялась, что не имеет у себя в рабочей группе «ни карликов, ни гражданку в образе».

— Будем писать заявление о пропаже несовершеннолетнего Антона Капустина? — повернулся к Лере милиционер.

— Конечно, будем! — уверенно заявила Лера.

— Тогда ваш реквизит придется задержать на время расследования, — повернулся милиционер к женщине с красным лицом.

Та тут же визгливо закричала и забегала перед Марусей. Маруся закрыла глаза, чтобы не видеть, как она мелькает перед лицом.

В коридоре послышались шум и крики. Это Элиза в поисках нужного кабинета слишком близко прошла возле привязанной к ножке стула обезьяны. Пока инспектор оттаскивал обезьяну от Элизы, а женщина с красным лицом бдительно следила, чтобы животное не пострадало, Лера подошла к сидящей с закрытыми глазами Марусе.

— Муму, — тронула она ее за руку, — ты мне веришь?

Маруся взяла ее руки в свои.

— Ну как я могу тебе верить? — устало спросила она. — В центре Москвы, можно сказать, на Красной площади, какая-то женщина, присыпанная блестками, увезла прицепившегося к ее повозке мальчика. Тебе это ничего не напоминает? Я смотрела закладку в книжке Андерсена, вы с Тошей дошли до эпизода с маленькой разбойницей. Она тоже входит в план дальнейших событий или это случайный персонаж? Что нас всех ждет завтра?

— Значит, не веришь… — вздохнула Лера, отнимая руки.

В кабинет вошел слегка потрепанный инспектор, за ним — Элиза с царапиной на щеке.

— Мукалова Мария Ивановна, вы знаете эту женщину? — громко спросил инспектор. — А вы, несовершеннолетняя Капустина, знаете ее?

— Одер! — закричала Элиза и топнула ногой. — Валерия Одер! У детей разные фамилии. Никакая она не Капустина! Оде-эр, и с ударением на последнем слоге!

— Та-а-ак, — многозначительно заметил инспектор, — дело начинает запутываться. Девочка назвала чужую фамилию, так получается?

— Я назвала фамилию пропавшего брата, — вступила Лера, — вы мою не спрашивали.

— Опять — пропавшего? — закатила глаза Элиза. — Я вас умоляю! Вы хорошенько обыскали Кремль? Заглянули в сараи, в колодцы? Вот что случается, — она остервенело уставилась на Марусю, — когда детей бросают без присмотра! Дайте мне немедленно лист бумаги и ручку! — потребовала Элиза. — Я напишу заявление.

— О пропаже внука? — подсуетился инспектор.

— Нет. О нанесении мне телесных повреждений оставленным без присмотра животным! — Элиза осторожно промокнула платком царапину. — Не милиция, а обезьянник какой-то!