И сквозь вуаль слова доносились глуше, поэтому Ари вздохнула спокойнее. «И не говорите, тяжело с этими вечно занятыми офицерами — чуть что, уезжают на войну... Знаем мы их войны в публичных домах», — хихикнула одна из портних, но на нее шикнули: «Что ты такое говоришь? Лорд-маршал должен срочно ехать на границу не ради каких-то... Это не твой офицеришка, который на тебе никогда не женится!»

Ари приободрилась, прислушиваясь к шепоту наряжавших ее — значит, он уедет! Только отвезет жену в замок и сразу же отправится ко двору или на границу... Прямо сразу! На неделю или две... Замечательно, лучше и не придумать, может, он бросит ее на пороге собора.

Она даже выдержала поездку с матушкой Имельдой, которая сопровождала ее до собора, и Ари ее ни одним словом не оскорбила — только позволила себе открыть окно и посмотреть на проносившийся за ним пейзаж — никаких густых лесов, только зеленое поле и фигурки крестьян, копошащиеся вдали.

Никаких благородных спасителей. Ладно, не очень-то и хотелось, если вспомнить ее сон. Она покрепче стиснула в руках букет невесты и услышала, как пара стебельков хрустнули. А она мяла его все сильнее. И цокот копыт казался ей похоронным набатом.

Но вышла она из кареты вполне спокойно, оперлась на поданную ей руку какого-то офицера — низкорослого блондина с открытой улыбкой. Вот замуж за него бы она пошла, не раздумывая. С таким искренним восхищением он на нее смотрел и так откровенно и с сочувствием объяснял ей каждый шаг, нежно придерживая под локоть и время от времени оборачиваясь к идущей чуть позади аббатисе:

— Мне выпала честь проводить вас к алтарю, и это огромная честь для меня... Осторожно, ступеньки высокие... Все уже в соборе, ждут только вас... Такое несчастное стечение обстоятельств, эти волнения на границе... Церемонию отменять нельзя, а торжества... не беспокойтесь, по возвращении лорд-маршал устроит самый роскошный бал, он обещал королю пригласить его с супругой, — он подал знак стоящим у резных деревянных дверей солдатам, и те распахнули створки. — Аккуратно, порог высокий.

Ари замерла, вглядываясь вглубь собора, залитого солнечным светом. Лучи проникали сквозь витражи и наряжали все вокруг в золотисто-радужные наряды — даже коричневые скамьи казались оранжевыми и теплыми. Все выглядело теплым, кроме одной фигуры у алтаря. Мужчина, одетый в фиолетовый приталенный камзол, сверкающий вспышками драгоценных камней, казался бы чернильным пятном на безупречно чистом холсте — так бы изобразила его Ари, если бы рисовала эту сцену.

Ее муж, лорд-маршал Тэним Лингрэм, нетерпеливо выговаривал что-то окружавшим его трем офицерам. И они смотрели на него со страхом, который он действительно внушал. У Ари внутри как будто сердце заледенело, и она с трудом дошла до алтаря. Пришлось опустить глаза и смотреть на мраморный пол, лишь бы не видеть будущего мужа. Статного, с безупречно прямой спиной, широкоплечего, презрительно фыркающего что-то и отбрасывающего в сторону какой-то указ. Бумагу поймал адъютант и низко поклонился, что-то неслышно шепча.

Тэним Лингрэм был как сизое облако, грозовое, неумолимо приближающееся, которое того и гляди оглушит Ари разрядами грома. Вот адъютанта же оглушило — тот помчался по боковому проходу к выходу, бледный и с дрожащими губами. И этого молодого офицера, который вел ее до алтаря, как будто сдуло порывом ветра, куда-то назад — и все от одного мрачного взгляда.

Ари вся сжалась и даже не слушала, что говорил торопящийся священник, перед тем как объявить их мужем и женой, он спешил, глотал слова, и можно было бы посмеяться над тем, что у него получалось сказать, но не сейчас. Ари казалось, что она никогда не будет больше смеяться. И говорить не будет, только выдавит из себя «да» в ответ на вопрос, согласна ли она взять в мужья лорд-маршала.

А вот руки у Лингрэма были неожиданно теплыми и ласковыми, и приятные теплые мурашки побежали у Ари от кончиков пальцев до локтей, когда лорд-маршал взял ее ладонь в свою, заставив отпустить злощастный букет. Ари смотрела, как на ее палец надевают кольцо — золотой ободок в форме крыла. Да, грифон на гербе у Лингрэмов, наверное, это его крыло, широкое, почти в половину фаланги, украшенное какими-то блестящими фиолетовыми камнями. Как будто кончики перьев кто-то окунул в драгоценные чернила.

И Ари надо надеть такое же кольцо на его тонкие пальцы... нет, на портрете они казались тонкими, а по сравнению с ее выглядят сильными и цепкими. Ее ладонь тонет в его ладони, когда он сжимает ее дрожащие пальцы и поправляет свое кольцо. У него там сверкают не только фиолетовые, но и белоснежные искры, как у главы семьи: все цвета с герба использованы при изготовлении кольца — и золото, и пурпур, и белый.

Что бы ни думать, лишь бы не отшатнуться — вот, муж поднимает ее вуаль, она опускает глаза, чтобы не встретиться с ним взглядом, тот и так прожигает насквозь, становится невыносимо жарко и еще страшнее.

Лорд-маршал резко выдохнул — как змея зашипела, но змеи вряд ли могут с таким презрением прошипеть «испуганное дитя» — мазнул губами Ари по щеке и едва ли не потащил ее к выходу, резко выговаривая, словно она уже успела в чем-то провиниться:

— Я вынужден вас оставить, поговорим после, мне есть что с вами обсудить, как, полагаю, и вам со мной.

Ари кивнула, не зная, что сказать. Лед, сковавший сердце, медленно таял, оставляя после себя какую-то странную слабость.

Муж оставил ее на пороге собора, как она и мечтала, но не в сопровождении того улыбчивого офицера, а с мрачной полной женщиной, одетой в черное глухое платье.