Рабочее время закончилось, я планировала в сто первый раз прогуляться в Блошку (он же Блошиный квартал). Заглянуть в кафе «У шкипера», где меня воспринимали как часть интерьера. У выхода из бизнес-центра, на набережной стояла Тильда. Она иногда сопровождала меня в походах, когда не мог Перси. Сегодня случился именно такой день. Я не хотела заставлять единственную подругу ждать, поэтому выбор напрашивался очевидный.

Я, совсем уж было собралась обнародовать свое появление, как вдруг раздался мелодичный женский голос.

– Лиз, децибелы понизь, пожалуйста. Тебя слышно на улице.

У меня появилась надежда – голос Тильды трудно не узнать. Он всегда действовал на меня как медитативная музыка – всё дело в обертонах, которые исторгал каждый, созданный ее горлом звук.

– Ты ж вроде уже ушла, – с выдохом выпустила пар Лиз.

– Ушла. Но ты так кричала, что я решила – у нас что-то случилось.

– Слушай, Тильда, если ты позволишь – мы бы без тебя как-нибудь разобрались.

– Мы? Джинни тоже в теме?

– Не-не, это без меня. Девочки, мне пора. Лиз, Тильда – до встречи.

Послышался звук удаляющихся шагов, и скрипнула входная дверь.

– Какого черта, Тильда? Подружку свою защищаешь?

– Ты, правда, хочешь поговорить на эту тему?

Тильда лишь слегка понизила голос, а у меня дрогнули поджилки. И, как выяснилось, не только у меня.

Возникла пауза. Я словно воочию представила, как Лиз буравит свирепым взглядом мою подругу. Которой, по большому счету, дело было до настроения коллеги как до второго потопа.

– Ладно, мне тоже пора. Радости вам и душевного тепла, – «задушевно» попрощалась Лиз.

И в этом тоже была вся она: свои пожелания она выдавала с таким видом, что, если отключить звук, создавалось полное впечатление того, что она проклинает тебя в седьмом поколении.

– Давно прячешься? – поинтересовалась Тильда, когда шаги возмущенной блондинки затихли.

– Я не прячусь, – сказала я, появляясь в холле. – Не хотела расстраивать ее еще больше: в офисе она так орала, что чуть не потеряла сознание.

– Ей нужно поменьше стягивать легкие этой штукой.

– Боже, Тильда, откуда ты знаешь?

Высокая, подчеркнуто стройная в обтягивающих синих слаксах и клетчатой рубахе в тон – девушка улыбалась. В черных кругах очков искрами вспыхивали огни неоновых реклам, падающих сквозь окна с улицы.

Мне часто представлялось, какого цвета у нее могли быть глаза. Наверное, синего, как большинство вещей, которые она носит. Такой консонанс с художественным беспорядком ее рыжих волос, рассыпанных по плечам.

У Тильды нет глаз. И никогда не было. Ее веки срослись так плотно, так неоставляюще надежду на то, что когда-нибудь распахнутся, открыв миру небесную синь. Тильда – слепыш в пятом поколении, родилась и выросла в Слепом квартале.

И моя подруга.

– А на тебе… Зеленое, – сказала она. – Да, давно хотела тебе сказать: твоя голова горит белым огнем.

– Это волосы.

– Не думаю.

Мы смеемся. Прозвучали те самые слова, логин и пароль, открывающие доступ в хорошее настроение. В теплый вечер, дружескую болтовню ни о чем за бокалом вина и поеданием крабового мяса. Хотя лично я предпочитаю королевские креветки в торжественном окружении свиты из десятка – другого пиал, заполненных соусами.

Тильда знает, насколько я не люблю монорельсы, поэтому на стоянке у набережной мы берем такси – шустрый катер городской службы, с эмблемой дельфина на боку. Символично, учитывая то, что говорят о слепышах: якобы, они умеют общаться при помощи ультразвука.

Наш рулевой, парень лет восемнадцати, весь в веснушках. Настолько, что я не понимаю – это рыжие пятна на белом, или белые на рыжем. Я опускаю крышу, и он предупреждает меня, что до меня могут долететь брызги. Я киваю и пересаживаюсь ближе к левому борту – люблю чувствовать соленую влагу залива Тишины.

Парень лихо выкручивает штурвал, и мы сразу попадаем в левый ряд, ныряем в бетонное горло скоростного туннеля, чтобы через пять минут выскочить в открытую всем ветрам акваторию. Сотни небоскребов создают призрачную береговую линию. Иллюзию того, чего в действительности не существует. Прямо по курсу, в центре залива громоздится уродливая туша Атриума правосудия. Опираясь на многочисленные сваи, чудовищный краб занимает так много пространства, что нам приходится огибать его справа.

Я отворачиваюсь. Я не люблю на него смотреть.