А глаза, глаза-то какие при этом умильные сделал! На этом моя выдержка скончалась в муках и я, тихонько хрюкнув от смеха, отвернулась от этой невероятной картины, чтобы не схлопотать «горячих» за свой рвущийся наружу смех. Мало ли когда Светозара опять переклинит и он из такой милой пусечки снова превратится в злобного ворчуна? Лучше уж лишний раз не провоцировать.

Или подумает еще, что над ним смеюсь. Хотя, если честно, то так оно и было. Больно уж в непривычном образе он вдруг предстал. Его там часом никто не подменил втихушку за эти дни? Или это он так резко после Дамировых вразумлений перевоспитался?

А вот Антонина Петровна даже не думала сдерживаться: весело рассмеявшись, она словно мальчишку потрепала Светозара по волосам и восхищенно покачала головой.

— Вот пострел-то сладкоречивый, коварный дамский угодник! Ладно уж, будут тебе ватрушки с изюмом вскорости. Не сегодня уже, но как сделаю, то тебя всенепременно позвать не забудем. Экая ты, оказывается, у нас сладкоежка!

— Что есть, то есть. Отрицать не буду — люблю… сладенькое, — и голос такой задумчивый.

Хм-м, вот и почему мне почудилось, что имел он в виду не совсем то, что произнес? Или снова моя мнительность голову подняла? Однако же, сердечко екнуло во время этой паузы. Глупо, не к месту. И совершенно без повода. Сама себя опять накручивать начинаю, вот и мерещится всякое!

Лучше пойду делом займусь: виноград в прохладную кладовку убрать надо, чтобы не повял раньше времени. Сейчас-то мы им точно заниматься не будем: надо оставшийся участок с малиной добрать да ягоду обработать. А это как минимум — полдня.

Духота же даже в этот ранний час уже давала о себе знать. Жаркий будет денек. А к вечеру, вероятно дождь пойдет, а то и гроза начнется. Все к тому идет по приметам, да и сама я лучше в последнее время такие вещи чувствовать стала. Еще одна особенность развивающегося дара? Возможно. Однако следовало поторопиться сегодня все огородные дела доделать. Но сначала — виноград уберу.

Подойдя к столу, я ухватилась за плетеную ручку и потянула корзину на себя.

— Теть Тонь, я пока в кладовку его отнесу, там попрохладнее будет.

Клеенка на столе оказалась достаточно скользкой, чтобы мой несколько резкий рывок закончился закономерным результатом. Здоровенная тара, в которой поместилось, наверное, килограмм десять ягод — не меньше — с готовностью упала в мои объятия.

Под ее немалым весом, я качнулась назад, отступая на пару шагов, и уже начиная неловко заваливаться на спину. Ну, кто ж ожидал, что она окажется такая тяжелая! Оборотень-то ее легко, вроде, нес.

Уже успев представить себя распластанной на полу и усыпанной сочными спелыми виноградинами, я вдруг почувствовала, как меня кто-то поймал. Точнее, просто встал сзади так, что падать мне уже было просто некуда — я удобно уперлась спиной в широкую грудь.

Голову вскружил запах соснового леса после дождя, а негромкий, чуть хрипловатый мужской голос над самым ухом, произнес:

— Я помогу. Не спеши, синичка.

Светозар.

— С-спасибо… — только и смогла выдавить ошарашенная я.

— Не за что, — в ответе явно прозвучала улыбка, а рук моих коснулись большие горячие мужские ладони.

Он аккуратно забрал у меня тяжеленную корзину, убедился, что на ногах я уже стою уверенно и сразу отступил назад. Тут же наваждение словно схлынуло, оставив меня в растерянности стоять и пытаться разобраться в собственных ощущениях. Поворачиваться к оборотню я боялась — даже сейчас чувствовала, что щеки у меня огнем полыхают. Но продолжать стоять к нему «тылом» — становилось уже просто неприличным. Дилемма, однако же.

Спасла положение Антонина Петровна, тут же деловито попросив Светозара отнести корзину в кладовку, а дорогу она, мол, сама ему покажет.

— Софья, — донесся до меня уже от двери ее голос, — ты пока ведерки наши бери, да жди на крыльце. А мы сейчас будем.

Уф, спасибо вам, тетя Тоня, огромное! От такого конфуза меня избавили, мудрая вы женщина! А я-то сама!? Ну, вот что на меня вдруг такое нашло? Почему опять так на него странно отреагировала? Бред какой-то! Как тут общение и дружбу завязывать, когда я в его присутствии то бледнеть, то краснеть начинаю? Или это просто с непривычки, а потом отпустит? Эх, остается только на это надеяться, иначе совсем туго мне придется. Точно меня скоро неадекватной сочтет. А то и чего похуже придумает, например, что я в него влюбилась.

Нервно хохотнув, я решила прекращать эти размышления и, подхватив пустые ведерки, выбежала на крыльцо. Прохладный еле заметный ветерок остудил мое лицо, и мне вдруг захотелось громко и счастливо засмеяться.

С чего бы это? А, впрочем, так ли уж важно? Если хочется, значит надо! Мне и тетя Тоня говорила, что нельзя эмоции сдерживать, пока становление Дара идет. Но сейчас это будет совсем уж неуместно. А жаль. Впрочем, как только появится возможность, обязательно сбегаю, «поговорю» с лесом и расскажу ему о переполняющем меня счастье. О таком простом и незамысловатом счастье бытия. Я — есть! Я — живу! Я — …