Карл Фитцрой вдохнул поглубже прохладный воздух и растер руками занемевшее лицо. Людвиг выкатил машину со стоянки и ловко вывернул на улицу, подъехав прямо к профессору. Они двинулись по пустынным улицам, вздымая вверх мелкий мусор и дорожную пыль.

До вокзала добрались за двадцать минут. Это было широкое здание с залом ожидания и несколькими кассами с билетами, где стояли малочисленные посетители. Отсюда можно было попасть почти в любой крупный город страны, а также в города ближнего зарубежья, но сейчас, когда война только закончилась и отношения между народами были натянуты, как гитарные струны, мало кто хотел уезжать к соседу, если только вперед его не гнали срочные дела.

Профессор спокойно купил себе билет на семь часов и поудобней устроился на деревянном стуле в зале ожидания. Он сразу предложил Людвигу уехать, но тот упорно отказывался покидать доктора, пока не посадит его на поезд. Однако уже спустя пять минут случилась неприятность – профессор забыл свой портфель дома у Людвига. Молодой доктор не растерялся и быстро рванул обратно, пока еще улицы не запрудили другие машины. Карл Фитцрой перенимался с ноги на ногу, ходил по залу, где в глухой тишине ярко отдавался стук его каблуков по светлым мраморным плитам. Он то и дело поглядывал на огромные часы над выходом на пирон, мысленно молясь, чтобы его друг успел вовремя.

«Как я мог забыть свой портфель! Я же всегда проверяю его перед выходом, а тут такая беда. Эх, голова!» – мысленно ругал он себя, нервно теребя лацканы пиджака.

Поезд прибыл чуть раньше, а отправление было назначено на пять минут восьмого. Людвиг успел: приехав за полчаса до отправки, он вскочил в зал ожидания, держа в руках коричневый портфель. Профессор тут же разразился благодарственной тирадой. Такой порыв несколько смутил Людвига, а потому, пожелав ему хорошей дороги, он удалился, не забыв напомнить, что в случае чего, профессор всегда сможет у него остановиться во время пребывания в Фэллоде.

Поезд тронулся, испустив железный рев, и медленно набирая скорость, отправился обратно в Брюкель. Профессор решил вздремнуть до прибытия, но шум колес и сильная качка не давали, как следует сосредоточиться, а потому он принялся рассматривать пейзаж за окном. Благо в этом деле ему никто не мешал; в купе с ним больше никого не было. Выехав за городскую черту, он наслаждался зелеными пастбищами, маленькими домиками с внутренними садами, излучинами реки Эрл и призраками холмов, которые маячили на горизонте. Но больше всего его внимания привлекли столбы. Удивительно, как это он не замечал раньше этих неизменных спутников любых путешественников. Некоторые обычные вещи открываешь для себя совершенно внезапно, когда начинаешь всматриваться в них более осознанно, чем делал до этого. Вот и сейчас, профессор рассматривал разные оттенки дерева телеграфных столбов. Они шли параллельно друг другу на расстоянии примерно в два метра. Хотя телефон активно входил в жизнь, от телеграфа до конца еще не отказывались, считая эту связь более надежной, чем аппарат, по которому иногда была сложно разобрать, что говорит собеседник на другом конце провода. Столбы выплывали стройными рядами, одни стояли чуть выше, другие чуть ниже, некоторые стояли прямо, другие немного накренились вправо или влево. Кое-где виднелись более современные, железные электрически опоры, которые поддерживали линии высоковольтных проводов, приносящие электричество в самые отдаленные села и города. Вот так странно, казалось бы, что может быть интересного в столбах, которые окружают нас повсюду? Мы их не замечаем, проходим мимо, иногда рассматриваем какое-нибудь объявление, которое предлагает нам что-нибудь купить или продать, но никогда не задумываемся, что если завалится хотя бы один из таких столбов, кто-то лишится связи, а кто-то электричества. Такая вот простая и в то же время ответственная служба эти молчаливых гигантов, воткнутых в землю, о которых никто никогда не думает.

Профессор так и просидел всю дорогу до деревни, созерцая проносящиеся пейзажи, но мысли его летали далеко от мирских проблем, ведь у него наконец-то появились пациенты, а кто такой врач, если у него нет больных? Просто человек в белом халате со знаниями, которые даже нигде нельзя применить.

Поезд противно заскрипел, приближаясь к перрону, и вскоре испустил облегченный вздох, словно машина тоже могла уставать. Карл Фитцрой весьма уверенным шагом миновал здание станции и сел на трамвай. Выйдя на улице Сталелитейщиков, он миновал несколько переулков, выйдя на проспект, а оттуда перешел на улицу Шахтеров, где до его дома было рукой подать. Уже поравнявшись со своим гаражом, он снова бросил взгляд на плетеного человека на противоположной стороне улицы, который словно за ним наблюдал. Неожиданно из-за него выплыла фигура Крауса с лейкой и граблями в руках. Он с секунду посмотрел на профессора, потом поднял руку с граблями, стараясь махнуть ему, но в последний момент передумал и резко опустил её вниз, после чего развернулся и направился в сторону своего крыльца.

Мысленно поморщившись от этой сцены, профессор переступил порог дома, где в нос ему ударил неприятный запах затхлости и пыли. Профессор решительно отдернул шторы и открыл окна, после чего твердо решил отправиться к миссис Эмили Кунц, весьма привлекательной сорокадвухлетней женщине, проживавшей в конце улице. Она славилась тем, что выполняла превосходную уборку на дому, несмотря на то, что её муж зарабатывал достаточно денег на кирпичном заводе и упорно настаивал, чтобы его жена занималась воспитанием детей. Но Эмили просто не могла сидеть на шее у своего супруга – характер был не тот. А ее пожилая мать и так взяла на себя все домашние обязанности, просто не давая своей дочери заниматься чем бы то ни было, кроме воспитания внуков. Но дети быстро росли, двое старших мальчиков уже нашли свое место в жизни и занимались своими семьями, третьему пареньку было четырнадцать, и он вполне мог справляться самостоятельно, и лишь маленькая дочка Дорети, которой было только восемь лет, уделяла достаточно внимания и любви матери. А потому, Эмили нашла себя в уборке, стремясь не только довести до абсолютной чистоты свой дом, но и помочь в этом соседям, которые восхищались её усердием. Из этого получился и хороший бизнес, учитывая то, что предоставляемые услуги были высоки, а плата – умеренная. Профессор хорошо знал Эмили, так как помог вылечить перелом руки её мужу, когда тот упал с яблони, а до больницы еще надо было добраться. С тех пор между их семьями завязалась крепкая дружба, и они часто навешали друг друга, но после смерти Греты эта связь несколько ослабла, если не разорвалась окончательно.

Скрепя сердцем Карл Фитцрой все же постучался в знакомую дверь, покрытую свежим лаком. Видит Бог, он не хотел признаваться в том, что уже сам не может справиться с простыми домашними обязанностями, прося помощи у соседей. А если новость еще разойдется по округе, то возле его дома соберется толпа мягкосердечных пожилых дам, которые захотят помочь ему скрасить одинокие зимние вечера. Бррр.… Даже от самой мысли по душе пробежал мороз. Ну, уж нет! Если дальше все пойдет лучше, то он и сам сможет управиться со всеми делами, но сейчас ему была нужна помощь.

Дверь отварила девочка в розовом платьице и белых башмачках. Пшеничные кудри выбивались из-под маленькой шляпки в тон платью, два ярко синих глаза внимательно изучали морщины доктора.

– Привет, деточка! – Профессор старался, чтобы его голос звучал как можно мягче и дружелюбней. – Скажи, а твоя мама дома?

Девочка все также пристально смотрел на доктора, после чего застенчиво произнесла:

– Мама наверху, отдыхает. Мне позвать её?

– Дорети, кто там? – раздался голос из-за спины, и на лестнице появилась, судя по всему, её бабушка. Она бросила на профессора недобрый взгляд, словно этот человек был последним проходимцем или преступником, который втирается в доверие к маленьким девочкам, а потом убивает их где-нибудь в лесу.