– То есть, вы хотите сказать, что мозг просто показывает ему картинку, словно глаза – это проектор, а реальность – большое бело полотно в кинотеатре?

– Вроде того. Но главное отличие от шизофрении заключается в том, что эти образы со временем проходят, и человек начинает адекватно разделять свои воспоминания от реальности. К сожалению, такой случай возникает один на миллион, если не больше, и если мозг не сможет самостоятельно справиться с кризисом, то заболевание перерастет в полноценную шизофрению.

– И что же нам делать, чтобы этого не произошло?

– К несчастью, точной методики лечения подобного заболевания нет, так как оно довольно редкое. Часто его лечат как шизофрению или не лечат вовсе. Единственный пациент с подобным заболеванием, которого я знал, смог справится с этим самостоятельно, просто в один прекрасный день я заглянул к нему и на меня смотрели глаза абсолютно здорового человека. На все мои расспросы, что ему помогло, он лишь сказал, что в какой-то момент ночью в его голове словно щелкнул переключатель, и его обдало холодным потом, как после затяжного ночного кошмара. О чем он думал в тот момент, он тоже сказать не мог, просто наваждение спало и все.

– Счастливчик. – Угрюмо усмехнулся Август и провел рукой по волосам. – Если бы все всегда было так просто.

– Да, но я тоже могу ошибаться. С психическими расстройствами всегда сложно поставить точный диагноз. – Профессор протер вспотевший лоб рукавом, хотя в коридоре было прохладно. – Нам нужно больше времени и наблюдений, тогда можно будет сказать точно.

Закончив короткий разговор, доктор Фитцрой и Август направились проведать пациента №2. Переступив порог, их встретило угрюмое лицо поистине здорового детины, который лежал на кровати, запрокинув правую руку за голову. Он бросил холодный взгляд на доктора и Августа, после чего уставил взгляд в потолок.

– Доброго здоровья! Как вы сегодня? – начал приветственную речь профессор. – Отличный день, чтобы порыбачить, как вы думаете? Вот помню в детстве, мы с отцом поутру отправлялись на нашей маленькой лодке за форелью или окунем. И иногда возвращались домой с полными ведрами рыбы. Одну часть пускали на уху или тушили с овощами, а излишек – продавали на рынке. Эх, какие были времена! А вы любите рыбалку? Были когда-нибудь на море?

Уже готовый услышать в ответ тишину, профессор заметно дернулся от размашистого баса, который раздался со стороны кровати. Лицо Августа резко побледнело, и он чуть было не выскочил из палаты.

– Был пару раз. Может больше. Трудно сказать, док. В голове страшный коктейль из обрывков воспоминаний, словно корабль после боя – кажется целым, но то и дело не достает пары досок и куска паруса.

Профессор более чем опешил от такой связанной, а самое главное – адекватной речи! Боже мой, неужели наконец-то кто-то сможет пролить свет на эту странную историю. Взяв себя в руки, доктор Фитцрой глубоко вдохнул и расплылся в подкупающей улыбке.

– Рад, что смог пробудить в вас хоть какие-нибудь воспоминания. – Он сделал паузу, после чего продолжил: – Для нашего дальнейшего приятного общения, скажите, пожалуйста, как вас зовут? – Пациент №2 покачал головой:

– Если бы я смог сам это вспомнить, то сказал бы еще при первой нашей встречи. – Угрюмый пациент сел на кровати и теперь его лицо было напротив профессора. Доктор отметил, что кое-где виднеются синяки и ссадины, а нос немного искривлен, поскольку когда-то был сломан. – Простите, что не заговорил раньше, но мне хотелось вести разговор именно с вами, док, но вы куда-то пропали, а этому рядовому я не сильно доверяю.

– Уверяю вас, что вы можете доверять Августу также как и мне. Он мой ассистент и аспирант, скоро защитит диссертацию, и получить степень приват-доцента, после чего он сможет перевестись на полный рабочий день в клинике и стать полноправным врачом.

– Все равно, мне нужно было поговорить с кем-нибудь более опытным, чем молодой и перспективный ассистент.

Последние замечание явно задело Августа, и он демонстративно уставился в окно, не обращая никакого внимания на пациента.

– Понимаю, – сухо заметил профессор, – но почему вы не заговорили со мной в наш первый визит?

– По той же причине: я должен был понять, что на вас можно положиться, и вы не станете водить меня в комнату пыток, как в предыдущей больнице, когда я пытался вразумить местных эскулапов, что врач нужен им, а не мне.

– И как же я смог завоевать ваше доверие?

– Очень просто. Вы правильно заметили про пюре картошку – я её терпеть не могу, она вызывает у меня рвотный рефлекс, особенно та, что подают в столовых. И когда из моего рациона полностью исчез картофель, я понял, что без вашего слова здесь точно не обошлось. Отсюда вывод: стал бы кто другой возиться с таким пустяком как еда пациента, если бы он не был заинтересован создать все возможные благоприятные условия для его выздоровления?

Ясность речи и характер умозаключений говорили профессору, что перед ним – абсолютно здоровый человек, такой же, как и он сам, но все же что-то было с ним не так, то, что не может укрыться от взора опытного психиатра. Вот оно что: чуть заметный нервный тик правого глаза, небольшие запинки перед каждым словом, слишком резкие движения, не говоря уже о провалах в памяти.