Вот такую потрясающую биографию этой потрясающе красивой девушки узнал я

Будь я трезв, наверное, растерялся бы. А тут... мне даже импонировала её откровенность. С кем не бывает! "От сумы и от тюрьмы не зарекайся" гласит русская пословица.

И мне стало с ней легче, свободнее. Я предложил ей остаться ночевать. Она согласилась.

6

Утром я напоил Дину кофе и проводил на работу, а сам погрузился в размышления. Зачем она выкладывала все о себе, обнажала то, что не вызывало восторга, выставляла напоказ свое нечистое белье? Она не так глупа, чтобы не понять - уличную девку и дурак не возьмет в жены, даже если он обалдел от красоты. Почему не воспользовалась моей доверчивостью и влюбленностью? Боялась, что журналисты - дотошный народ, все равно разузнаю о её прошлом? Забыла, что любовь слепа и прощает более тяжкие грехи?.. Простил бы я? Наверное. Если бы она не повела себя так сразу, не легла, можно сказать, с первого знакомства со мной в постель. А возможно, ничего другого ей и не хотелось? Да и все ли, что она плела мне спьяна, правда? Не проверяла ли, не испытывала ли меня?.. Такое наговаривать на себя умный человек не станет.. Так что же? А может, накатило раскаяние в минуты просветления бывает такое, - потому и разоткровенничалась? Не будь я в шоковом состоянии от телефонных звонков, вряд ли бы рискнул пригласить её к себе И вел бы себя более разумно.

Я искал повод, чтобы оправдать её. И не находил. На душе было гадко впервые встретил человека, с которым готов был делить радости и печали, шагать по нелегкому жизненному пути сквозь цветы и тернии, а человек этот оказался с серьезной червоточиной.

Или она, как и многие современные девицы, считает, что семья нынче ни к чему, находят счастье в мимолетной любви, в независимости друг от друга? Уходя, Дина спросила:

– Вечером встречаемся?

– У меня сегодня деловое свидание.

– Возьми меня с собой. Значит, я для неё не безразличен.

– Не могу, разговор серьезный.

Она пожала плечами: как, мол, угодно.

– И где вы встречаетесь?

– В "Бегах".

Она усмехнулась чему-то и ушла.

Теперь надо было подумать о встрече.

Итак, Максим Петрович "перегнул палку". Перегнуть он мог только в одном: пригрозил работникам исполкома разоблачением за взятки. А поскольку и я в курсе дела, надо отрегулировать вопрос и со мной.

Но ведь я мог уже все выложить следователю...

Значит, либо они знают, что не выложил, либо у них более прочный тыл, на который они могут рассчитывать в любом случае.

Да, положение не из завидных.

А что я, собственно, знаю? Что Максим Петрович давал взятки Лопаревичу, Кузьмину, Графу Инкелю, каким-то секретаршам, через чьи первые руки шли на утверждение списки претендентов на гаражи? Но я при этом не присутствовал, это со слов Максима Петровича, а слова к делу не подошьешь. Так что опасаться им меня нечего.

И все-таки они хотят со мной встретиться. Зачем? Подействовала ответная угроза: "Ну, это прокуратура решит, кого из нас надо судить".

На встречу надо пойти. В ресторане они меня трогать не станут, а если решили убрать, найдут другое, более подходящее место и время. Не пойти значит показать, что я их боюсь, что действительно располагаю компрометирующими данными, и значит подписать себе приговор. А встреча может дать новые козыри, прояснить подробности убийства Сарафанкина; только надо держаться поувереннее, понахальнее, больше спрашивать, чем отвечать. И если удастся все разузнать... Ох, какой можно закатить разоблачительный, проблемный очерк! Да что там очерк, можно целую повесть!

Вдохновленный такой идеей, я отправился в редакцию И все-таки временами страх сжимал сердце. Хоть какой-нибудь пистолетик иметь, но где его возьмешь. Пригласить бы кого-нибудь из друзей, лучше Федю Костолома, детину почти двухметрового роста, гнущего пальцами пятикопеечные монеты. Он произвел бы впечатление. Но тот телефонный хмырь, конечно же, не подойдет. Придется выполнять условие:

"Тет-а-тет - разговор сугубо конфиденциальный". Вот если попросить кого-то подстраховать меня...

Без пятнадцати семь я был в "Бегах". Ресторан ещё пустовал, я выбрал столик в углу, попросил официанта никого не подсаживать и заказал ужин да двоих.

В семь мой инкогнито не пришел. Не явился он и в половине восьмого, и в восемь. Зал наполнялся. Я встречал взглядом каждого входящего, обшаривал столики - он мог прийти и с черного хода. Тщетно. А в начале девятого в зал вошли... Дина с Тамарой. Они, весело разговаривая, профланировали в другой конец за свободный столик. Дина увидела меня и отвела взгляд - сделала вид, что не заметила. Я понял, что деловое свидание не состоится, пошел за ними...

Дина снова ночевала у меня. Правда, долго пришлось налаживать с ней дипломатические отношения - она никак не хотела верить, что я пришел на свидание с мужчиной, - и мне с трудом удалось её убедить.

А утром следующего дня, подъезжая к редакции, я увидел Василия Васильевича, соседа по столу на поминках Максима Петровича Он, видимо, кого-то поджидал и очень обрадовался, что я затормозил возле него.

– Здорово, здорово, Игорь Васильевич, - протянул он руку в приоткрытую дверцу - Вот не ожидал здесь встретить.
– И протиснулся на сиденье. Выручи, друг Подбрось до магазина мебели, что на Жукова. Договорился в девять там быть, да вот ни одного такси поймать не смог.