— Сегодня всем не по себе, паршивый день, отвратительная обстановка и на душе скребут мерзкие когти, — снова тяжело вздохнул Лакур.

— А ещё кругом одни имперцы, а мы среди них как сырое мясо, перевязанное яркой ленточкой среди волков, — пробурчал Жако.

— Да, дело дрянь, — присоединился Мак, — А хуже всего то, что мы теперь не знаем кто мы и зачем мы. Мы как замороженные экспонаты из музея правосудия!

— Так, все закончили ныть! Мы навсегда останемся теми, кем мы есть! Свободными, несгибаемыми авантюристами, сильными, ловкими, смелыми, изворотливыми, отчаянными и веселыми пиратами, бродягами космоса! Имперцы у нас этого никогда не отнимут! — наконец, вмешался молчаливый Сеярин. — И если сейчас нас накрыло тьмой, то завтра обязательно пробьётся полоса света, указывая нужный курс. Мы всё ещё семья! Ступайте лучше выспитесь, как следует.

Слушая его, на лицах братьев появились улыбки. Даже Энн усмехнулась, подняв на брата удивленные глаза, но слова Лакура переместили её внимание.

— А вот и наш посредничек прётся. Насколько я помню, он был всего лишь учёным, а стал военным атташе, разводящим межгалактические конфликты.

— Я надеюсь, что теперь-то мы сможем поговорить с тобой Энн? — произнес Натан, подходя ближе.

— Давай попробуем, — без особого желания кивнула Энн, пытаясь изобразить на лице приветливость, но безуспешно.

Натан привел её в очень уютную, оборудованную под кабинет и жилое помещение, каюту.

— Вот, располагайся. Это выделенные мне временно апартаменты. Можно сказать, что я пригласил тебя к себе домой, в гости!

— Мне кажется или ты действительно очень доволен? — сдержано поинтересовалась Энн, равнодушно осмотрев каюту.

— Нет, тебе не кажется. Я действительно счастлив! Оттого что смог помочь своей родной сестре изменить её жизнь, дал шанс избавиться от пиратского влияния и возможность начать всё с начала! — улыбаясь, гордо проговорил Натан.

— А разве я просила тебя об этом? — устало произнесла Энн, не сводя с него внимательных осуждающих глаз. — Просила лезть в мою жизнь? Она меня устраивала! А теперь мне ужасно скверно, потому что пришлось расстаться с самым родным человеком, а ты, видишь ли, доволен! Проделал во мне дыру и радуется!

— Прости, но это мы с тобой одной плоти и крови! И я как старший брат, считаю, что так будет лучше! Я уверен, что наши родители не хотели бы, чтобы их дочь стала пираткой! И я желаю тебе только добра. Это я — твой самый родной человек Энн, а Зур даже не человек, он химер!

— Замолчи! — моментально, в её душе поднялась волна гнева. — Ты не понимаешь! Родной не тот, с кем у тебя общая кровь, а тот, кто делил с тобой кров и последнюю каплю воды и пищи. Тот, кто защищал тебя ценой своей собственной жизни! Кто вырастил, кто верил, кто видел твою душу. Они — моя семья, Натан Мунн. И мне не важно, человек Зур или химер, он любит меня, а я люблю его!

— Господи, Энн! Я понимаю, ты привязалась к ним, но вместе вас свели обстоятельства и чьи-то странные идеи. Посмотри на другую жизнь, у тебя появился такой шанс перестать быть отшельницей и узнать наше общество изнутри! Освободись ты от этой скорлупы, посмотри вокруг тебя такие же люди, как и ты сама! А если присмотришься повнимательнее, то наверняка заметишь, что среди них есть такие кто хочет делить с тобой пищу и кров, кто будет защищать тебя и любить. Если ты не берешь во внимание меня, то вспомни хотя бы об Илае. — Взволновано жестикулируя, возразил Натан, вкладывая в свои слова всё своё искреннее переживание и тревогу.

— Знаешь, Натан, просто я сейчас не в том состоянии, чтобы говорить взвешено и рассудительно. Может, я и смотрю только через свою призму, и вижу мир по-другому, но невозможно так сразу критически изменить своё восприятие. Я очень устала. Я голодна. И мне жутко тоскливо.

— Ах, да. …Я плохой хозяин, вместо того чтобы уделить внимание гостье — я принялся читать нотации. Но я исправлюсь, подожди минутку, сейчас я принесу нам чего-нибудь перекусить! — засуетился он.

Затем Натана ненадолго отвлек визит Илая, и когда они вернулись, Энн уже крепко спала, свернувшись калачиком на тафте.

— Это же надо, отключилась за каких-то пару минут! — произнес Натан, ставя металлический поднос, на овальный трехногий столик.

— Не нужно будить, пусть спит, — прошептал Илай, осторожно присев около тафты на корточки, — Я побуду рядом с ней, хорошо? — Задумчиво улыбаясь, он рассматривал лицо спящей девушки.

Испугано вскрикнув во сне, Энн вскочила как по сигналу, обуреваемая странным предчувствием, страх потери смешался с разрывающей болью от обиды, и ещё что-то непонятное, совершенно ей несвойственное, чей-то чужой ужас. Осмотревшись по сторонам, восстанавливая в сонном сознании непривычные ориентиры, она наткнулась на спящего в кресле Илая, который тут же проснулся от шороха.

— Энн, подожди, куда ты несешься?! Что-то случилось? — быстро растирая сонное лицо ладонями, пробормотал он.

— Вот именно, что-то случилось! Но я пока не знаю что! Сможешь быстро проводить меня в выпускной отсек?

— Естественно! — удивленно бросил он, не понимая, что могло её так встревожить.

Значит, предчувствия её не обманули! Всё-таки что-то произошло … «бронтозавра» не было на месте!

— А … где мои братья? — испугано прошептала она, оборачиваясь, но на лице Илая было написано тоже удивление.