Видеть их несчастные лица – выше моих сил.

И я поднимаюсь к себе.

В эту ночь мне снова снится красная шкатулка, странное закругленное поверху окно, через которое виден пик Черной горы, и лицо Сары, которая больше не танцует – ей не до этого, девушка громко кричит. В ее глазах дичайший ужас – такой, будто бы она увидала собственную смерть.

18

Отсутствие Сары на уроках заставляет меня начать волноваться. Даже когда у нас нет общих занятий, ее хрупкая фигурка хоть пару раз за день, да мелькает в толпе учеников, но только не сегодня. Я рыщу глазами с утра на крыльце, потом в холле, под высокими сводами, затем на переменах, но мне так и не удается повстречать ее.

Этот факт заставляет обратиться к нескольким одноклассницам для сверки общего расписания, и тут мне везет: одна из них припоминает, что в этот день недели всегда встречается с цыганкой на обществознании – оно идет у нас последним уроком. Остается только дождаться.

Весь день гимназия обсуждает смерть Стины: к обеду история обрастает таким количеством подробностей, что я перестаю прислушиваться к разговорам и сплетням. Одни ученики утверждают, что девушку изнасиловали и убили сектанты, другие – что ее растерзала стая волков, которых уже отловили, доставили в полицейский участок и усыпили. Но безумнее всего звучит версия о том, что Меллер стала жертвой некоего кровавого ритуала, который сама же и инициировала, дабы обрести бессмертие.

Я уже ничему не удивляюсь.

Похоже, жители Реннвинда обожают рассказывать страшилки, верить в них и дрожать потом от страха.

С трудом дождавшись нужного времени, я вхожу в аудиторию, в которой состоится занятие по обществознанию. И мой взгляд тут же натыкается на Хельвина.

Я вижу его впервые после нашего разговора в библиотеке, и мое сердце тут же подпрыгивает. Парень сидит на краю парты ко мне спиной, рядом с ним Лена – заправляет ему за ухо выбившуюся прядь.

Как романтично.

Заметив меня, девушка не спешит здороваться. Она расправляет плечи и подается вперед, чтобы пометить территорию: целует Бьорна в шею, рискуя нарваться на замечание вошедшего в кабинет следом за мной преподавателя.

– Привет. – Говорю я, проходя мимо них.

– Ах, Нея… - Теперь ей приходится меня заметить. – Привет! Как дела?

– Отлично.

Хельвин что-то бурчит себе под нос, выпрямляясь. Очевидно, тоже приветствует, но слишком уж как-то сдержанно.

Я прохожу дальше и занимаю место на последнем ряду.

Доставая ручки и тетрадь, осторожно оглядываю зал. Сары не видно, и это меня беспокоит. В аудиторию входит Лотта. Машет мне и занимает место рядом с подружками Лены.

Ну, что ж, ее вполне можно понять: как бы хорошо мы не общались, отсев от подруг, она потеряет благосклонность заводилы Сандберг, а это грозит придирками и, что хуже, унижениями, на вроде тех, которым я подверглась в раздевалке в первый день учебы.

Зато Микаэлю и дела нет до внутреннего устройства коллектива: едва войдя в кабинет, он радостно машет рукой и спешит в дальний конец зала.

От меня не укрывается и взгляд Хельвина: разговаривая со своей пассией, парень не забывает украдкой пялиться в мою сторону. Вряд ли, этот взгляд можно назвать симпатизирующим: он, скорее, колючий. Но факта интереса к моей личности не отменяет.

– Привет, Нея, - Микке наклоняется и целует меня в щеку.

Ух, ты.

Черт…

От неожиданности я краснею и втягиваю голову в плечи.

– Привет. – Шепчу я, потому что слово уже взял учитель.

В классе повисает тишина.

– Мне кажется, или ты избегаешь меня? – Сев рядом, подталкивает меня локтем Микке.

Еще один взгляд Хельвина, и я отвожу глаза в сторону.

– Избегаю?

– Ну да. Надеялся пересечься с тобой вчера, да и сегодня в течение дня, но все никак не получалось.

– И ты решил, что я прячусь от тебя? – Теперь я смотрю в его лицо.

Он такой милый в своей небрежности: из-под свитера криво торчит ворот рубашки, рукава закатаны до разной длины, а на сильных руках видны разводы от чернил. Наверное, опять писал на коже что-то.

– Я боялся этого. – Признается Микке.

– Да брось. – Улыбаюсь я.

Поворачиваюсь и поправляю ему воротник рубашки. Вот так, теперь красиво и аккуратно.

– Что? – Приходится мне спросить, когда я замечаю, что парень задержал дыхание.

– Ничего. – Наконец, выдыхает он.

Какое-то время мы внимательно слушаем преподавателя. Микке сидит, развалившись на стуле, и грызет кончик ручки. А потом он наклоняется ко мне и осторожно шепчет:

– Я хотел спросить кое-что.