Но мерзко это всё как-то, конечно - будто торги. И светлого жалко. И вообще, вот так запросто отдать его этой сомнительной девице... Нет уж! Если донни я ничем не могла помочь, то тут способ есть, и он на деле очень прост.

– Вы обязаны именно жениться на этом балу?
– уточнила я, .
– Или нужно только выбрать девушку, а дальше, если она откажется - вы свободны?

– Всё так, - сказал он осторожно.
– Так вы согласны...

– Почему бы и нет?
– я догадывалась, что лезу куда-то совсем не туда, куда следует, но уже неслась вперёд на гребне эмоциональной волны и дурного азарта.
– Я ведь могу отказаться в любой момент, верно?

– Можете, - отозвался он тихо.

– Вот!
– я торжествовала.
– Выберите меня. Это не в том смысле, что я делаю вам предложение, а скорее наоборот - спасаю от незавидной женатой участи. Может, в следующей партии капусты найдётся кто-то получше!

– Капусты?
– опешил светлый.

Я слегка смутилась. Когда это я настолько перестала следить за тем, что говорю?

– Ну, я так называю нас, - пояснила быстро.
– То есть невест.

Н-да, давно я не видела в чьём-то взгляде такой смеси изумления и насмешки!

– Это всё из-за одежды, - пришлось добавить.
– Знаете, сколько там всяких слоёв? Настоящая капуста. Белокачанная! А уж весит! У... Так у меня ещё и выносливость повышенная, а каково остальным девушкам, и представлять боюсь.

В глазах светлого плясали смешинки, но он сказал преувеличенно серьёзно:

– Как вы можете? Это национальное одеяние, между прочим! И стоит крайне дорого, даже по меркам состоятельных семей. После церемонии оно остаётся невесте в качестве дара и становится частью её приданного...

– Да, прямо предвкушаю, как загоню все эти камушки по сходной цене, - фыркнула я.
– Но, коль уж это платье на ваш вкус такое замечательное, не откажусь поменяться. Что скажете? Гляньте, какое красивое! И стоит дорого. Готова отдать его вам прямо здесь в обмен на ваш камзол. Он, конечно, не совсем похож на форму нашей академии и слишком вычурный на мой вкус, но всё равно - ничего так. Всяко лучше этого пыточного изделия, что сейчас на мне!

У него появилось довольно интересное выражение в глазах, будто он представлял себе всё это и не знал, как отнестись. Догадываюсь, что он не отказался бы посмотреть, как я переодеваюсь, и увидеть меня в своей одежде; с другой стороны, наряжаться в платье не особенно хотелось - ну, это понятное дело, что уж там.

– Значит, у вас девушки ходят в мужской одежде? Это считается нормой?
– спросил он с любопытством.
– Я читал об этом... я вообще прочёл много книг о Тёмной Империи, но в это - не верил. Довольно сложно поверить в такое, глядя в окно. Да и девушки, переезжающие к нам из вашей страны, обычно... другие. Не такие, как вы.

Да уж, представляю... Примерно знаю, какой контингент к вам обычно едет-то.

– Кто как. Тёмная Империя неоднородна, и одежда женщин, да и их поведение очень зависит от их места жительства, образования и социального статуса, - отозвалась я честно.
– Например, представительницы старой аристократии, происходящие из патриархальных семей, чаще носят преимущественно платья и обычно соблюдают некоторые правила этикета, хотя и без фанатизма. А вот женщины-госслужащие предпочитают форму военного образца, особенно изменённые. А мы, студенты Ородианской Академии Изменённых, учимся под патронажем Императрицы и в будущем займём те или иные государственные посты. Так что всё верно, по вашим меркам можно сказать, что мы постоянно ходим в мужской одежде. И вообще, если честно, я буду целовать свою форму, когда вернусь домой! От местных нарядов и безумных придирок меня уже просто мутит.

– Вам тут не нравится?
– спросил он как-то немного напряжённо.
– Наша страна... настолько ужасна для кого-то вроде вас?

– Да - для меня. Я очень устала, - сказала я честно, неожиданно даже для себя самой.
– Просто кошмарно, нереально, невозможно устала. Мне никогда не понять, как тут можно жить, особенно девушкам (в нас вообще ценится только послушание и девственность - в общем, я по всем статьям неходовой товар), но и парням - тоже. Постоянная угроза осуждения со стороны, взгляды и шёпот, постоянно слышимое "что же подумают другие?"; все так пекутся о репутации и внешних приличиях, что во имя этого готовы раз за разом лицемерить и врать; существуют тысячи ничем не обоснованных, дурацких, порой откровенно жестоких правил... Причём нет, это не то же самое, что жестокость наставника на тренировках, вбивающего принципы выживания. Не то же, не то! Не то, кто бы что мне ни говорил. Это - поданный в обёртке религии способ сломать личность под общество. Не обтесать даже, а сломать, навязать ту роль, которую ты будешь играть всю жизнь, лишить любого выбора! На лекциях подготовки, когда мы ехали сюда, нам много раз повторили, что чужие устои нужно уважать. Но я, такая, какая я есть, могу лишь притвориться, что уважаю их! И, быть может, я могла бы полюбить мир Света за потрясающую архитектуру, или библиотеку Золотого Храма, или за прекрасную природу. Но что из этого я могу увидеть? У нас для прогулок есть замечательный дворик, двадцать на двадцать шагов - отлично расширяет кругозор, рекомендую! Выйти же на улицу без сопровождения или хотя бы без наставницы из местных значит повесить на себя клеймо шлюхи. И мне было бы всё равно, в случае чего отбиться смогу, но снова - общественное, чтоб ему было неладно, мнение! Мне кажется, что я задыхаюсь здесь.

Я прикусила язык. Предвечная, да что это со мной такое-то? Где мой самоконтроль?!

– Извините, я говорю лишнее, - уже десять минут как. И это явно не совпадение. Но почему я не чувствую воздействия? В чём дело? Быть может, что-то в музыке?

– Это ничего, - сказал он тихо.
– Ещё пару лет назад, а может, даже и пару дней я бы спорил с вами, пытался что-то доказать. Но теперь я знаю, о чём вы говорите, и понимаю, каково это - задыхаться. Последнее время я узнал... некоторые вещи. И они почти убивают меня.

Я прищурилась.

– И потому вы решили ментально воздействовать на мой разум?
– уточнила холодно. Била наугад, но по реакции поняла - угадала.

– Так бывает, - порадовал меня он.
– Извините. Это - моя особенность.

– Особенность?
– я не удержалась, получилось уж очень ядовито. Интересно, моя к нему симпатия - тоже часть этой "особенности"? И насколько серьёзно он способен подавлять волю?

– Нет, - голос светлого прозвучал резко, и я вскинула голову.
– Догадываюсь, о чём вы подумали - и нет, это не так. Я не подавляю чужую волю, как бы некоторым людям в моём окружении ни хотелось обратного. Собственно, это действует наоборот...