Мысли крутятся в голове со скоростью света, вспышками отражая последние события моей запутанной жизни. Было ли то, о чем бы я пожалела? Измена? Предательство? Нет, однозначно нет. У меня и правда начали появляться чувства к Фолегару. Скрывать от себя бессмысленно. Глупо, однако честно. Без лжи…

Я ощущаю лишь нестерпимое отвращение к самой себе, ведь я, возможно, даже не успею поговорить с Дэвидом и все ему рассказать, чтобы отпустить эту ситуацию, дав ему шанс на новую и счастливую жизнь. Ту, кого он заслуживает. Без лжи и предательства. Наверное, я его уже бросила. Именно сейчас возникло ощущение, что мы никогда и не были вместе по- настоящему, хотя я всегда считала: нас двое, словно мы единое целое. Как же я ошибалась.

Да… Так будет правильно, он не заслужил такого отношения к себе.

Боль в ногах от затянутых веревок вот-вот и доведет меня до обморочного состояния. Не знаю, куда меня везут, зачем и с какой целью, однако едем мы уже довольно-таки долго. Господи, мой маленький мальчик, он ведь там сейчас совсем один в доме. Или… Нет… Нет… Нет! Что с моим сыном? С кем он остался? Увидел ли его кто-то из этих ублюдков? Сколько их вообще было в доме? Тот, что схватил меня однозначно мужчина. Я это поняла по рукам. Странно то, что маска помимо глаз почти полностью закрыла и нос, оставляя пространство лишь для того, чтобы я могла дышать… Но зачем?

Картинки того, что мой сын один в доме, где, возможно, небезопасно, начали сводить с ума окончательно.

В отчаянной попытке восстановить кровообращение в отекших конечностях, я привстаю, но больно ударяюсь обо что-то металлическое сверху и снова падаю на место.

— М-м-м, — только и смогла промычать, на что мои слезы посыпались потоком от бессилия. — Не надо, пожалуйста, — пытаюсь вымолвить внятно собственную просьбу, но клейкая лента не позволяет сделать это, отражая лишь нечленораздельные звуки. В полной тишине движущейся машины слышалось лишь одно мое мычание и легкие смешки человека, который сейчас сидел за рулем.

Вдруг машина затормозила да так резко, что я скатилась с заднего сидения на пол автомобиля. Отчетливо услышав знакомый мужской голос, а именно мат, насторожилась. Этот голос… Наверное, показалось… Вдруг над правым ухом щелкнул ремень безопасности, и раздался звук открывающейся двери. Подумав, что представление вот-вот и достигнет своего апогея, дверь с правой стороны отрылась, и меня вновь подняли, но в этот раз грубо закинув на плечо.

Мерзавец приподнимает мою повязку кверху, позволив почувствовать насыщенный аромат свежего воздуха, который отрезвляюще смыл накативший приступ тошноты и головокружения, дав возможность четко оценить, что здесь происходит.

Похититель снова затаскивает мое тело в какое-то помещение. Возможно, в дом. Однако нет, здание, вероятнее всего, многоэтажное, так как меня поставили на ноги и подтолкнули тело в какое-то узкое пространство, оказавшееся лифтом.

Запах… Слишком знакомый запах ударяет в нос. Тяжело дыша, а также пытаясь вспомнить, откуда я знаю его, вдруг слышу сигнал, означающий, что мы прибыли на нужный незнакомцу этаж. Пройдя еще пару метров, телу снова стало прохладно, учитывая, что на мне надето тонкое одеяние в виде пеньюара.

Где мы? На крыше, что ли? Что он хочет от меня?

Неожиданно похититель рывком срывает веревку с моих ног, усаживая на стул, а также развязывает руки, зачем-то покрывая их поцелуями. И… в чем дело-то? Мне вообще нисколько не противно. Не хочется поскорее вырвать ладони из чужих мужских рук.

Как только глазам в полной мере предоставляется возможность видеть окружающую обстановку, я в полном шоке начинаю лицезреть на немигающий, пристальный изумрудный взгляд, прожигающий во мне дыру и порождающий внутри дикий и необузданный гнев.

Самостоятельно срываю ленту с лица так, что кожа адски начинает гореть и зудеть, отчего я непроизвольно сжимаю плотно челюсти, чтобы не расплакаться пуще прежнего.

— Ты чертов придурок! — первое, что вырывается из меня в момент, когда я кидаюсь на парня с кулаками. — Что за шутки у тебя такие дебильные? — колочу его со всей дури, не переставая реветь белугой от накатившей истерики, вызванной и страхом, и переживаниями, и болью одновременно. — Ты хоть понимаешь, что это не смешно, Хьюго? Я что только себе не напридумывала за все то время, что ты меня вез! Как ты мог? — схватив меня за руки, он тихо, но серьезно произносит:

— Я писал тебе весь вечер, но ты не отвечала ни на сообщения, ни на звонки. Я испугался, вообще-то, — с полным недовольством, поставив меня окончательно в ступор, отвечает этот подонок, как будто то, что произошло — порядок вещей.

— Что? Что ты сказал, повтори? — от шока начал пропадать дар речи. — У меня разрядилась батарейка на телефоне, — кричу на него охрипшим от рыданий голосом. — И я была с сыном! Это что, по-твоему, нормально? Похищать человека вместо того, чтобы просто приехать и поговорить, если уж так приспичило?