Оглядевшись вокруг ряда домов, выполненных из американского красного керамического кирпича, уже «на автомате» ловлю взглядом нужный мне особняк.

Понимаю, что еще, возможно, рано вмешиваться со своим приходом в уже подпорченную детскую психику, но не могу я больше не видеть сына. Я так скучаю по этому маленькому человечку… Он — все, что у меня есть, все, что мне нужно в этой жизни. Стучусь в дверь, мне ее открывает муж Эммы.

— О-о-о, какими судьбами, Джоз? — как обычно, пребывая в хорошем настроении, здоровается Алекс.

— И тебе доброе утро. А то ты не знаешь, зачем я приехала… — немного раздраженно от навалившихся событий отвечаю, проходя в дом. — А где Эмма?

— Она на дежурстве, Ханна в школе. Сегодня в этом доме нянька — я, — гордо проводит по себе рукой, широко улыбаясь.

— Слушай, я хочу увидеть Джеймса. Он спит? — несколько взволнованно спрашиваю, потирая вспотевшие ладони.

— Ага, он в гостевой комнате. Ты пока сходи, а я сварю нам кофе. Ты же не против? — склонив голову набок, спрашивает.

— Конечно, не против. Спасибо тебе, я быстро, — не дожидаясь ответа парня, практически перепрыгивая через две ступеньки, бегу трусцой до заветной комнаты.

Приоткрыв нужную мне дверь, тихонько вхожу в нее. Да, Эмма, конечно, настоящий друг. Все здесь украшено в плакатах, на которых изображены команды по американскому футболу. Продумано все с иголочки. Напротив кровати стоит плазменный широкоугольный телевизор, приставка и множество комиксов. Повернув голову к огромной двуспальной кровати, еле замечаю в куче скомканных подушек и одеяла своего крошечного мужчину, свернувшегося в калачик и мерно посапывающего в подушку.

Тихонько ступая, чтобы не разбудить ребенка, присаживаюсь на корточки, разглядывая лежащее передо мной чудо. Не удержавшись, провожу рукой по густым отросшим волосам Джеймса, чтобы не лезли ему в глазки. Во сне он кажется мне меньше, беззащитнее. Милее и красивее мальчишки я еще не встречала в этой жизни.

— Я так тебя люблю, мой зайчик, — тихо произношу, сглатывая стоящий горький ком в горле, когда как по лицу уже вовсю стекают непрошеные слезы от обиды на саму себя и на свою слабость по отношению к тому, кто этого совсем не заслуживает. — Я знаю, что виновата перед тобой, — еле слышно продолжаю вести свой монолог. — Но я бы просто умерла, если бы ты попал под машину. Я готова сама себя убить, если от этого будет зависеть твоя жизнь. Ты — самое дорогое, что есть в моей жизни. Просто твоя мама… Твоя мама запуталась. Я потерялась в этой жизни и не знаю, как мне теперь быть. Как правильно поступить, чтобы не ошибиться в очередной раз. Но одно я знаю точно, что я больше никогда в жизни тебя не оставлю. Никогда! Как бы мне хотелось, чтобы ты снова взглянул на меня своим любящим и таким по-детски открытым и невинным взглядом…

Провожу указательным пальцем по нежнейшей коже на щеке моего мальчика, и, приподнявшись с пола, целую его в лоб, а затем, не удержавшись, проделываю то же самое с каждым миниатюрным пальчиком на руке, которая крепко обнимает мягкую игрушку.

Заставив себя уйти через некоторое время, отправляюсь домой. Все это время мой телефон разрывал Хьюго, пытаясь дозвониться бесчисленное количество раз.

Приняв душ, решаю все же совершить некоторые важные звонки, чтобы потом и вовсе отключить мобильный, провалиться в крепкий сон. Предварительно, конечно же, выпив снотворное.

Дозвонившись лишь с третьего раза до Элизабет Баклэнд, а точнее, до ее секретаря Эмили, телефон все время беспокоила вторая линия. Хьюго. Но это не помешало мне договориться о встрече с начальницей. После, так и не дозвонившись до психотерапевта, которого нашла нам Хлоя, отправила сообщение доктору на голосовую почту:

— Добрый вечер, мистер Кроуфорд, вас беспокоит Джозефин Кэмпбелл. Звоню вам по поводу своего сына Джеймса, о встрече с которым с вами договорился Пол Макалистер. Пожалуйста, перезвоните мне в любое удобное для вас время. Всего доброго.

Собираюсь отключить телефон, но меня останавливает целый список непросмотренных уведомлений, оповещающих о новых сообщениях и почти двухсот пропущенных звонков. Он псих?! Открываю последние и читаю:

«Что же ты за упертая то такая девушка, Джозефин?».

«Ау?».

«Да возьми же ты чертову трубку, мать твою!».

«Ты издеваешься?».

«Не веди себя как ребенок!».

«Я ничего не помню! Даже если я и пригласил Алисию к себе, то был слишком пьян, чтобы здраво соображать».

«Детка, ну сколько можно? Прости меня! Давай поговорим спокойно. Прошу».

«Я не пойму, ты ревнуешь, что ли? Зря! Ох, зря!».

«Джозззии. Джоз, ау-у-у-у-у!».

«Коулман! Ты ответишь или да?».

«Какого хрена я вообще перед тобой должен отчитываться?! Для этого у тебя есть муж!».

«Детка, запомни, как только я доберусь до тебя… Сначала я трахну тебя так, что ты не сможешь и пошевелиться толком, а потом буду нежно любить. А затем снова трахать жестко и быстро. И так по кругу…».