— Нет, стой! Не делай этого! — отталкиваю Хьюго, поворачиваясь в сторону тех незнакомцев, но их уже и след простыл. Черт. — У меня, кажется, паранойя. В аукционном доме Адам явно дал понять, он знает о том, что произошло в кабинете миссис Баклэнд. Не знаю… Может, и показалось… — перехожу на шепот, будто нас может кто-то услышать. — Хьюго, а вдруг Адам знает наш секрет?

— О-о-о, и что же там такого произошло?

— Ой, вот только не делай вид, что ты не в курсе, Фолегар, — поддеваю специально его. — Я тебе серьезно говорю, что он что-то знает или догадывается.

— Слушай успокойся, истеричка! Не было здесь никакого Холда! Или ты уже во всех мужиках его видишь? — выражение лица с игривого мгновенно сменяется на серьезное. — У него нет никаких доказательств! В тот вечер мой приятель вырубил все камеры видеонаблюдения в здании, так что, как ты там выразилась, наш маленький секрет останется лишь между нами. Расскажи-ка мне о себе лучше, Джози… Боже… Как меня бесит это сокращение имени, — морщится от сказанного. — Ты занималась конным спортом? Или просто любишь поглазеть на лошадей? — присаживается вновь на своё место, а я пытаюсь не думать о своих внезапно зародившихся подозрениях.

— Нет, но моя мама очень любила коней. Впервые я увидела лошадь на фотографии, где она была изображена на скачках. Влюбилась в этих красавцев сразу, а поскольку в детстве была увлечена фотографией и рисованием, то научилась неплохо их снимать, а после и рисовать. Помню, как вместо того, чтобы веселиться с друзьями, я срисовывала этих прекрасных животных с маминой фотокарточки, а затем со снимков, сделанных папой для журналов. Позже мне доводилось видеть лошадей на скачках, куда мы с родителями периодически выезжали. Моя мама занималась конным спортом. Поло, кажется, — предалась своим детским воспоминаниям. — Такой невероятный трепет испытывала тогда в груди, наблюдая за ней… Помню, замерев, внутри меня все рвалось от желания бежать вслед за мамой, чтобы погладить коня, посмотреть поближе ее любимца с хвостом. Собственно, с тех пор я начала мечтать, что у меня обязательно когда-нибудь будет свой дом с конюшней. Вот парадокс. Мама почему-то не поддерживала мою мечту. Утверждала, что мечтать нужно о жизни в мегаполисе, добиваться карьерных высот. Того, чего не добились они с отцом в свое время. Но я продолжала мечтать, особенно после того, как родители погибли в автокатастрофе… вплоть до сегодняшнего дня. Спасибо тебе за это место, Хьюго! Ты даже представить себе не можешь, что это все значит для меня. — облегченно вздыхаю, почувствовав в брюнете родную душу. — Что насчет тебя?

Внимательно слушая меня, Фолегар как будто ушел в собственные воспоминания, впервые, пожалуй, сняв маску веселого и безразличного человека…

— Мы жили с родителями и бабушкой в Пантене. Это за кольцевой автодорогой на северо-востоке Парижа, проще говоря, окраина столицы. В близлежащем городке, расположенном неподалеку от Парижа, появился конный центр, где проводились частенько скачки. Мы с парнями, бросив все свои дела и школьные уроки, тут же отправились на разведку. В тот день я впервые сел на лошадь. Знаешь, довольно уверенно держался в седле, кстати говоря, — гордо рассказывает, улыбаясь при этом. — Но для меня это было непросто хобби и внешкольное времяпрепровождение. Те впечатления от езды на лошади так сильно захватили меня. Это что-то незабываемое. Но еще интереснее был сам процесс общения с этими животными. Тот же Арчи… Когда я приезжаю сюда периодически, мне нравится наблюдать за конем. Чувствую каждый раз внутри, что я живу полной грудью. Здесь мне многомиллионная лошадь дает то, что не даст никогда даже самый роскошный и развратный клуб Бостона.

— И что же это? Спокойствие?

— Нет, детка. Это место дает ощущение полной свободы и раскованности, а отсюда и тревоги, и волнения испаряются в неизвестность.

— Неужели такого непоколебимого и непрошибаемого парня гнетут тревоги и волнения? Не смеши меня, пожалуйста, — делаю глоток своего любимого вина. — Хмм. Калифорнийский виноград. И тут наши вкусы совпали.

— Вообще-то, я предпочитаю больше виски, просто сегодня я должен себя контролировать. Однако с тобой это не всегда выходит, — подмигивает. — Что касается волнения… Я что, по-твоему, не человек, что ли? Ничто, знаешь ли, мне не чуждо, — усмехается парень.

— Не чуждо… — посмеиваюсь, чувствуя, что во многом ошиблась, строя догадки о том, какова же настоящая сущность мистера Маршалла. Этот парень, словно неразгаданный ребус. Сложный, противоречивый и слишком замкнутый в себе.

Вдруг раздается звонок моего телефона. Поднимаю кверху палец, чтобы парень замолчал.

— Дэвид, я слушаю, — Хьюго закатывает глаза, усаживаясь вмиг рядом и… Черт, начинает целовать мою шею, а пальцами легко пробирается под подол платья, оголяя ноги.

— Джозефин… — пытаюсь оттолкнуть мерзавца, но Хьюго сильнее припечатывает мое тело к себе, не оставляя ни единого участка кожи на шее без внимания его пухлых губ, попутно лаская внутреннюю часть бедра шершавой ладонью.

— Да? — хрипло произношу, прочищая горло. — Перестань! — отстранив телефон, шепотом прошу зеленоглазого прекратить эту тягостную пытку.

— Нет… — посмеивается, уткнувшись лицом в мои волосы. — Я хочу тебя, — покрывает кожу лица поцелуями с тяжелым придыханием, а затем и сами уголки губ, делая небольшие перерывы, чтобы я могла отвечать мужу. — Продолжай разговор, детка, я же тебе вовсе не мешаю. Преподавателю привет, — шепчет на ухо подмигивая. Его явно забавляет сложившаяся ситуация.

— Ты любишь меня? — неожиданно задает свой вопрос Дэвид. Телефон чуть ли не выпадает из рук. Боже мой!

— Конечно… Конечно, люблю. Что за глупый вопрос? — чувствую, покрываюсь краской от стыда, а Хьюго, отстранившись, закрывает рот рукой и начинает смеяться словно одержимый.

— Джози, я просто… Я не знаю… Иногда чувствую себя так глупо, не могу понять почему. Сегодня мне как-то не по себе совсем. Не имею понятия, что происходит, как будто что-то неладное. — слышу подавленный голос Дэвида, вызывающий во мне неприязнь к самой себе, которую я совсем даже не испытывала ранее… до его звонка.