Шмелев понимающе улыбнулся, но тему развивать не стал:

– Ке кьерер синьор Паннвиц?

– Мне нужно вопрос, – Раймон посмотрел на Орлашина, – Записать мой блокнот. Кто ви… – тут он запнулся, – Тус филас милитарес.

– Наши воинские звания, – подсказал Шмелев.

– Си. И лос номбрес.

– Имена… Пишите. Старшина Захаров, майор Орлашин, капитан Шмелев.

– Са-ха-ров, – по слогам повторил Раймон, вписывая старшину.

– Не Сахаров, а Захаров. Дайте я сам.

Раймон протянул блокнот Шмелеву.

– Ну, вот… Шме-ли-ов… Вот как пишутся номбрес русос.

– Спасибо, досвиданья, – Раймон взял блокнот и махнул им в сторону Як-а, – Эрмосо авион.

– Что там с носом? – спросил Орлашин, глядя в спину удаляющемуся помощнику Паннвица.

– С каким носом? А-а, – улыбнулся Шмелев, – Эрмосо. Красивый. Говорит, красивый самолет… Интересно, где они взяли чертежи.

– Так это ж немцы. Они во время войны не такое тырили.

– Эти уже не немцы. Это их папаши были немцами, а они архентинос. Между прочим, папашку нашего Паннвица сбил такой вот Як.

– Да, я помню. Скажи лучше, что будешь делать со своей машиной?

– Так я же начинал в ДОСААФ, Паша. Там те же яшки, только сбоку… Мне плюс-минус не проблема. Всяко легче, чем наши с тобой МиГ-и.

– Ну, смотри.

– Мы вроде как гладиаторы, Паша. За такие деньжищи чего же не рискнуть? А, майор? Накрутим хвоста этим паннвицовским асес.

– Посмотрим.

– Ехай, давай, в гостиницу. Отоспись. А завтра вечером пойдем в Дом Культуры. Ты знаешь, что у них есть свой Дом Культуры? Ей Богу. Каса де ля культура. И пивка попьем в “Фонтане”. Фабрика де сервеза артесаналь. Как звучит! А переводится – пивоваренный завод.

– Да уж, пивка тут будет, хоть залейся.

– Ну так Октоберфест. Давай я тебе вызову машину.

– Не надо. Я пройдусь. Проследи, пожалуйста. С плитой.

– Сделаем в лучшем виде. Я буду через час. На ужин тебя будить?

– Как хочешь, – Орлашин пошел к выходу.

– А ты знал, что здесь после войны жил Курт Танк? – крикнул вдогон Орлашину Шмелев.

– Это который делал “Фоке-Вульфы”?

– Он самый.

– Вот и посмотрим, как они летают.

На улице справа от ангара стоял шмелевский Як. Точно такой же, только с номером восемь на камуфляжном боку. Орлашин глянул на него, повернул налево и пошел по прогретому весенним октябрьским солнцем летному полю. Уходить не хотелось. Соседний ангар был закрыт, зато из третьего – с надписью “Aero Club Villa General Belgrano” – выглядывал белый нос “цесны”. “Наверное, Паннвица”, – подумал Орлашин, но из ангара вышел плотный кучерявый гаучо, и по тому, как он погладил пропеллер, посмотрел в вечереющее небо, стало понятно, чья эта белая птичка с красными, как кровь, крыльями. Орлашин сбавил шаг и, кивнув улыбнувшемуся аргентинцу, показал на “цесну” и оттопырил вверх большой палец. Гаучо улыбнулся шире, показал на ангар, в котором стоял орлашинский Як, потом на Орлашина и тоже вытянул большой палец вверх. “Надо было все-таки взять с собой Наташу,” – подумал Орлашин.

Когда месяц тому назад Сашка пришел к ним на ужин, вернее, на кастрюлю щей из собранного Наташей щавеля и пары куриных ног, перепавших семейству по бушевскому ленд-лизу, заговорили о том, как жить дальше. Разговор затеял Шмелев, а когда они вышли с Орлашиным покурить, предложил “полетать за бугром за хорошие деньги”. Через полчаса оказалось, что “полетать” – означало участие в самом настоящем воздушном бою.

– Два Як-а против двух Фоке-Вульфов. Представляешь?! Историческая реконструкция.

– Нихрена себе реконструкция! А снаряды, я так понимаю, деревянные?

– Нет. Не знаю. Я не спрашивал.

– А ты что такой довольный, Шмелев? Тебе в Строевой Части пропуск в рай выписали, что ли?

– Это новодел, не сцы. С усиленной броней. Давай, спроси меня, где это будет?

– Ну, где это будет?

– В Аргентине! У них там, типа, немецкий городок. Октоберфест, и все такое. В общем, мы часть программы… Ну, что ты морщишься? Наниматель – барон Гельмут Фон Паннвиц, сын Курта Фон Паннвица. Слыхал? Сто пятьдесят три сбитых за два года. Сначала летал на сто девятом, потом пересел на фокер. Сбили над Сталинградом. Попал как раз под первые Як-9. Выпрыгнул, покалечился и больше не воевал.

– Дедушка хочет реванша за Сталинград?

– Типа того, – улыбнулся Шмелев, – Полетишь со мной? Мы же с тобой с летного вместе, Пашка. Давай! Такой возможности больше не будет. По двадцать тысяч зелени на брата. Ну, не тормози. Довольствие сократили, топлива нет. Ты когда в последний раз поднимался в небо? Наше дело – летать. Парни, вон, эскадрильями переходят в гражданскую авиацию.

– Так уж и эскадрильями. Ты попробуй туда устройся.

– Зарплаты – кот наплакал. Ладно я – один. У тебя – семья. А тут двадцать тысяч американских, мать их, долларов.

– Ну, да, щедро… Не знаю. Ну, давай, попробуем. Только Наташке не говори. Расстроится. Она ведь без меня никуда. Скажем, что пассажирские перевозки.

– Пор супуэсто!

– Чего?

– Конечно, говорю. Не скажу.

– Да уж. Не зря тебя мамка в ин-яз готовила. Когда едем?

– В пятницу. Там две недели с инструктором, потом неделю самостоятельных полетов. Каждый день – сколько хочешь. Возьму Захарова. Нужен свой механик, а ему пофиг, что реактивный, что поршневой. Спец…