– У нас покрасивше будет.

– У нас-то да, – иронично улыбнулся Шмелев, – Я бы тут остался, честное слово. И маму бы с сестренкой перевез. Что думаешь, товарищ майор?

– Думаю, что нам пора.

– Может, в гостиницу? Полежать полчасика. Переварить. Времени вагон.

– По дороге переваришь. Пойдем, – пропустив вперед компанию из парней и девушек с аргентинским и немецким флагами, Орлашин повернул направо, вниз по улице, – Там еще этот… Финальный инструктаж. Нельзя что ли было заранее? Не хватало мне еще каких-нибудь сюрпризов! Терпеть ненавижу неопределенность.

– Гельмут сказал, так будет ближе к реальности. Все вводные за час до вылета. Я знаю только, что взлетаем, расходимся, набираем эшелон две тысячи и начинаем сближение.

– Это я помню. Давай еще раз проговорим, раз ты у нас теперь ведущий… Работаем в двойке. На дистанции тысяча начинаем маневрирование. Ты уходишь вниз в правый разворот. Я вверх. Вот так, – Орлашин показал ладонями траектории самолетов, – Один из них точно сядет тебе на хвост. Дистанция прицельного огня у фокера метров пятьсот, поэтому следи за дистанцией. Я зайду на него сверху. Как только он начнет уходить из-под атаки, уходи наверх. Фокер на вертикаль не пойдет. Скорее всего, попробует уйти переворотом и подставит бензобаки. Второй будет заходить на меня. Поднимаешься и петлей заходишь ему в хвост. Следим за скоростью. В лобовом сближении расходимся вправо. Сверху заходим каруселью. Уходить из-под атаки с набором высоты. Главное, не увлекайся.

На поле аэроклуба было людно. Особенно много зевак собралось вокруг Як-ов, стоявших в тридцати метрах от “русского” – как его теперь называли местные – ангара. У самолетов паражировал Захаров. Периодически его отвлекали особо любопытные авиалюбители, и он начинал им что-то объяснять, рассказывать на странной смеси русского и английского, помогая себе широкими, не добавляющими смысла, жестами.

Увидев Орлашина и Шмелева, старшина помахал им рукой, показал на них, сказав при этом что-то типа – “наши пилотас”, и пошел навстречу.

– Боекомплект подвезли? – спросил Шмелев, на ходу протягивая ему руку.

– Да. Полчаса назад. В ангаре.

– А чего ты ждешь?

– Так там только пулеметные ленты. Говорят, пушки заряжать не будут.

– В смысле? – остановился Шмелев.

– А я почем знаю? Спроси у Паннвица… О! Летят, – Захаров кивнул в сторону края летного поля.

Шмелев обернулся. На посадку заходил первый “Фокке-Вульф”. Второй был дальше и, видимо, только готовился выпустить шасси.

– Это они, – сказал Орлашин, – Ладно, через полчаса приедет Гюнтер…

– Гельмут, – поправил его Шмелев.

– Да хоть Вальтер. У него и спросим. Видишь, Саша, я оказался прав с этой плитой. Балласт. Пойдем.

– Погоди, – остановил его Шмелев, – Смотри. Второй-то не фокер. Видишь силуэт?

– Да… Это “худой”. Хреново.

– А что хреново? – спросил Захаров, пытаясь разглядеть близорукими глазами второй самолет.

– А то, старшина, что это меняет схему боя, – ответил Орлашин.

Фокер мягко коснулся полосы и покатился мимо ангаров и приветствующих его выкриками и аплодисментами зрителей. За ним на посадку пошел мессершмитт. Не так уверенно, покачивая крыльями, выровнялся перед самим касанием, несколько раз подпрыгнул, прежде чем покатился по взлетке, вслед за фокером.

– Класс! – усмехнулся Шмелев, – Видел, какого он дал козла?

– Это пока ни о чем, – нахмурился Орлашин.

– Во, дела, – проводил взглядом мессер Захаров, – Кресты есть, а свастику забыли.

– Свастика запрещена, – повернулся к ангару Орлашин, – Ну, что встали?

– А в кино?

– Так это в кино, – хлопнул старшину по плечу Шмелев, – Пойдем знакомиться с гансами.

– Товарищ капитан, спросить хотел. А вы с майором на чем в Афгане летали?..

Фокер подрулил к Як-ам и остановился. Рядом встал догнавший его мессершмитт. Из кабины вылез одетый в летный комбинезон Люфтваффе пилот, добежал до фокера, влез на крыло и помог выбраться ведущему.

– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, – удивился Шмелев, – Это же Гельмут.

– Кто? – спросил Захаров.

– Гельмут фон Паннвиц. А ведущий у него… Паша, идем знакомиться. Гельмут немного говорит по-русски, если что.

Орлашин спрыгнул с крыла Як-а, и пошел за Шмелевым.

– О-о-о! Ми керидо амиго! – Гельмут обнял Шмелева и пожал руку Орлашину, – Ви Павел? Алекс абло мучо. Ми папа, – Гельмут кивнул на своего ведущего, – Дэд, дас ист Пауль Орлашин, – сказал он отцу, – Ас русо.

– Ола, Пауль. Густо ен коносерте, – протянул Орлашину руку старший Паннвиц, – Отто.

– Павел. Очень приятно.

– Тамбьен, – улыбнулся старик.

– Мострарле а ми падре ун авион, пор фавор, – сказал Гельмут Захарову, и повернулся к отцу, – Их комме гляйх.

– Покажи ему самолет, – перевел Шмелев.

– Да, конечно, – озадачился Захаров.

– Синьорес, – кивнул Гельмут Шмелеву, – идем за мной, – и пошел к ангару.

– Пуэдо вер? – спросил Отто, показывая Захарову на открытый фонарь Як-а, – Ла кабина.