— Это все Ник. Мой брат. Я уже говорил тебе, он знал все. Ему все было интересно, и все удавалось. Это он рассказал мне. Как-то, вот в такую же ночь, мы разбили палатку на этой лужайке, и всю ночь наблюдали в небольшой телескоп за звездами. Мне было лет шесть… может, чуть больше.

— Ты скучаешь по нему?

— Мне его не хватает. Но, я могу с ним поговорить. Иногда. Помнишь, как ты когда-то говорила со своими родителями? — Джейс кивнула, прикусив губу. — И я говорю с Ником. Но, давай, не будем о грустном. — Марк сильнее прижал её к себе. — Замерзла?

— Я, нет. А вот ты? Ты же отдал мне свою куртку.

— Ну, возьму большое полотенце. И использую его вместо пледа, укутаю нас обоих. Или ты хочешь пойти домой?

— Нет. — Джейс стиснула его руку. — Давай, еще посидим. Так хорошо.

Марк улыбнулся. Ему и самому никуда не хотелось уходить. Можно было хоть целую вечность просидеть вот так. Наверное, если бы все у них тогда сложилось, то сколько было бы свиданий, похожих вот на это? с таким единением?

Но Джейс прервала его идиллию: она наклонилась и сняла с ног туфли, растирая пальцы ног.

— Ты устала? Подожди минутку. — Марк встал, прихватывая полотенца и подушки, и расстелил их на большом лежаке в беседке. А потом вернулся за Джейс. — Идем, так будет удобнее.

Они улеглись на спину, и, молча, лежали какое-то время, взявшись за руки. А потом оба одновременно прыснули со смеху: над их головами, вместо звездного неба, белел высокий потолок беседки.

— Да, прости, — Марк вытер проступившие от смеха слезы. — Ничего не вышло.

Джейс покосилась на него, а потом закусила губу, решаясь спросить. Ведь не будет ничего плохого?

— Как ты думаешь, четвертое свидание, это уже серьезно?

— Определенно. — Марк кивнул. — Если парень пригласил девушку на четвертое свидание, то это значит, что он влип. Он запал на неё. И более того, полон серьезных намерений. А что ты спросила?

— Я? Я вот думаю, что если у парня уж все так серьезно, но он, как бы это сказать, не проявляет… не спешит подняться на следующую ступень, девушка может взять инициативу в свои руки? И как на это посмотрит парень? Он сочтет её, э-э-э, распущенной? Или навязывающейся ему?

Джейс, не давая себе времени на раздумья, села верхом на бедра Марка, вытащила футболку из-под ремня джинсов, и положила ладони на его плоский живот. Марк сделал судорожный вдох и провел руками по ногам Джейс. Узкая юбка её платья поднялась почти до самых ягодиц, которые он поглаживал кончиками пальцев, осторожно проникая за края кружевных трусиков.

— Нет, — Он не сводил глаз с темных радужек синих озер. — Парень будет очень приятно удивлен. И рад. И еще, он будет называть себя придурком, ослом, да кем угодно, потому что не додумался до этого сам.

— Ну, теперь уже поздно! — Джейс широко улыбнулась, помогла Марку избавиться от футболки, приподняла бедра, дотягиваясь до пряжки ремня. — Теперь ты мой!

Мягкие губы оставляли влажный след от поцелуев на его разгоряченной коже. Джейс, сначала легко, целовала его. А потом, подражая его действиям, тому, как он сам целовал её, стала более смелее: покусывала, посасывала, ласкала языком его грудь, живот… Ей хотелось самой любить его. Сидеть верхом и тонуть в его глазах. Смотреть, как он растворяется в ней. Сегодня она не хотела никакой спешки.

И когда они стали одним целым, растворяясь в черном шелке ночи, Джейс поняла, что абсолютно счастлива. Здесь. Сейчас. С Марком. В этой необъятной Вселенной. Она медленно и томно двигалась, сидя на нем, и ловила каждый вдох, каждый медленный выдох Марка, что звучал её именем. Ей было неважно, сможет ли она сама сегодня долететь до звезд. Видеть, какое наслаждение она дарит ему, было гораздо важнее. Она замирала, наклонялась к нему, целовала, а потом начинала все сначала. Улыбалась, видя, как трепещут его ресницы; как меняется выражение лица. Она чувствовала его, всего. Она владела им.

— Джейс, — Марк тянулся к ней, но она упиралась руками в его грудь, возвращая на место. — Джейс, я так… Господи, что ты делаешь, девочка? Где и когда ты научилась всему этому?

— Я просто, — «люблю тебя», эти два слова едва не слетели с её языка. Это «люблю» сейчас объединяло для неё не только глагол того действия, что происходило здесь и сейчас между ними, это еще был глагол того чувства, что она испытывала к нему. Но она не сказала этих двух слов. — Просто, ты мой. Сейчас. Ты. Мой.