Джейс дрожала, вцепилась в край полки так, что пальчики побелели, и неуверенно кивнула головой. Его последние слова были правдой. Беременность была случайной. Ну, она так, по крайней мере, думала. Она, восемнадцатилетняя глупая наивная девчонка доверилась одному парню. Но тогда ей и в голову не пришло, что все может окончиться так. Она поверила ему. Она любила его больше всех на свете. Хотела стать его. Думала, что он все знает, что у него уже были девушки, до неё. И отношения. И стало быть… Но она не жалела. Как бы трудно и больно ей не было потом, она ни разу не пожалела о своих детях.

— Господи, Джейс! — Марк схватился за голову, приняв её кивок за полное согласие с его догадкой. — Ну как так? Как? У этого мудака хотя бы хватило ума жениться на тебе и не бросить детей?

Да, пусть так. Пусть он думает, что она смогла наладить свою жизнь. Ничего, она готова провести несколько бессонных и слезливых ночей, только ради того, чтобы он оставил её в покое. Она вытерла слезы, сделала глубокий вдох, и чуть слышно произнесла:

— Мне жаль, что так вышло, правда…

— Жаль?! Тебе жаль? Да катись ты, со своей жалостью!.. Живи, в этой своей налаженной жизни.

Она покатится, она готова. Вот только, пусть он уйдет, навсегда. А она сильная, она справится, она сможет. Пусть только уйдет, и никогда больше не пересекается с ней. Если надо солгать, она будет лгать. Уверять, что любит, что любима, что у неё все хорошо. Что у неё самая счастливая на свете семья. Вот только надо быть точно уверенной, что они больше никогда, никогда-никогда не пересекутся.

— Марк, я еще раз говорю, что мне жаль, что я тогда так обошлась с тобой. — Она старалась казаться спокойной. — Я любила тебя, и…

Ей хотелось сказать, что сейчас все прошло. Уже все прошло. Что все чувства угасли. Но это было не так. Совсем-совсем не так.

— Не надо, Джейс, — он резко перебил её, — Не надо. Лжи с меня достаточно. Скажи честно, что ты просто использовала меня. Что ж, — он направился к выходу, — рад был повидаться.

— Ты вернешься в Нью-Йорк?

Ей надо было знать. Надо было быть уверенной…

— Нет. — Марк повернулся к ней уже у двери, берясь за ручку, — Пока, во всяком случае. Отец не сможет управлять компанией, я останусь, пока не удостоверюсь, что дела у него идут на поправку. Может, мне стоит пригласить тебя с мужем как-нибудь на ужин? В какой-нибудь приличный ресторан, а? что скажешь?

Что ей сказать? Что паника опять подкрадывается к сердцу? Что хочется прямо сейчас оттолкнуть его и бежать к руководству Центра и говорить, что хочет устроить перевод в какой-нибудь самый отдаленный уголок страны? Им нельзя, никак нельзя быть вместе тут, в одном городе. И если останется он, то уехать должна она.

— Да. Конечно. — она вцепилась в край стола так, что не чувствовала рук. — Я с радостью приму твое приглашение.

Все, пусть только уйдет.

— Ну, тогда и передай ему привет от меня. До свидания, миссис Монро. И, клянусь, я больше никогда не побеспокою тебя, — он горько усмехнулся. — Ну, если только Земля не остановится.

Марк уже приоткрыл дверь. Джейсон повернулась к нему, готовясь бежать и повернуть замок, как только за ним закроется створка. Все ведь складывается вполне удачно. Она кивнет ему, улыбнется и снова исчезнет из его жизни. Но, как так получилось, она понять не могла. Будто её второе «я» сейчас все решило за неё. Глядя ему в спину, она тихо произнесла:

— Монро — девичья фамилия моей матери. Я никогда не была замужем…

Мир остановился. Как будто кто-то невидимой рукой схватил земную ось и перестал вращать землю.

И только гулкие удары сердца: «Мон-ро. Мон-ро».

Черт! И как он раньше не просек? Он же прекрасно помнил эту фамилию, что значилась в отчете Майка Кормакка…

Марку показалось, что он падает в какую-то бездонную пропасть. В темноту. Туда, где нет воздуха, где нечем дышать. Он пошатнулся. И перед глазами быстрой чередой замелькали картинки: день рождения Джейсон, его выпускной, их потерянные каникулы, потом тот злосчастный разговор… Когда это было? в конце августа… Ночь, проведенная в его комнате. Одна единственная ночь… Конец августа… А потом он проснулся один в своей постели. А она улетела.

«Я назову дочь Габриэль! В честь мамы. А ты? Как ты хочешь назвать сына? — Николас. Только так. — А если твоя жена будет против? — Ну, ей придется с этим смириться»

Николас и Габриэль…

Габриэль и Николас.

Когда мальчишка сказал у них день рождения? Двадцать первого мая?

Он медленно на каблуках повернулся к Джейс, увидел её большие испуганные глаза; то, как она осторожно стала отступать за стол, и вдруг, все понял. Вот так просто…

Земля снова начала вращаться, только теперь скорость увеличилась. Иначе, как можно объяснить, что он рванул с места и через доли секунды оказался около Джейсон. Он сильно схватил её за плечи и тряхнул. Тряхнул так, что она едва устояла. А потом, как будто его рука жила отдельной от него жизнью, потянулся к её горлу. Сдавил, не сильно, но чувствовал, как частым пульсом бьется тоненькая жилка под его пальцами.