Я схватила полотенце и подержала его под горячей водой в раковине, а стала вытирать лицо. Когда моя кожа порозовела, я закрыла кран и посмотрелась в зеркало. Как же я здесь очутилась? Я годами продавала тварей, ожидая появления Миад, которое даровало бы мне шанс вернуться домой. И вот теперь, как только я пронюхала об этой твари, меня поймали. Боги были жестоки.

Я задержалась в ванне дольше, чем следовало бы, надеясь, что Озиас сдастся и оставит меня в покое, предоставив мне возможность сбежать. Эти люди были опасны. Я могла бы найти другого убийцу в Ортега Кей — не нужно испытывать судьбу здесь. Но когда я вышла, Озиас всё ещё ждал меня с терпеливой улыбкой на лице.

— Лучше?

— Немного, — проворчала я.

— Хорошо, идём.

Он вывел меня за дверь и повёл по коридору. Как только мы спустились по лестнице, он кивнул в сторону арки по другую сторону камина.

— Мне нужно уладить кое-какие дела для нашего путешествия, но кухню ты найдёшь вон там. Бери всё, что хочешь.

— Всё что хочу?

Он моргнул.

— Да. Разве ты не говорила, что голодна?

— Да, но... — я склонила голову набок. — Ты не боишься, что я сбегу?

Откуда-то из глубины его живота вырвался добросердечный смешок.

— Можешь попробовать, но я бы не советовал. В Круоре повсюду есть глаза, — указав на стены, где, казалось, в ответ на его слова задержались тени, он поднялся по лестнице. — Иди. Съешь что-нибудь.

Когда он повернулся ко мне спиной, мой взгляд сразу же остановился на двойных дверях, ведущих в Китский лес. Я могла бы убежать. Попытаться сориентироваться в запутанном лабиринте лиан и деревьев, хотя у меня не было ни малейшего представления, как мы сюда попали. Вихрь в мгновение ока затащил нас сюда, но мы могли бы преодолеть много миль от "Полуночного Шута". А может, и больше.

Блуждать в одиночестве по ночному лесу, без еды и с низким уровнем энергии у Айки, было не самым разумным решением. Не с монстрами, прячущимися в проклятом лесу в ожидании такой лёгкой добычи, как я.

Повернувшись к лестнице, я заметила, что Озиас наблюдает за мной с лёгкой улыбкой.

— Спокойной ночи, — я помахала рукой.

Он издал ещё один тихий смешок, а затем скрылся в коридоре. Отказавшись от мысли о побеге, я направилась на кухню. В поместье было тихо. Маслянисто-жёлтые огни мягко светились в конце коридора, и мой желудок напомнил мне, чтобы я ускорила шаг. Когда я на цыпочках подошла к отверстию, до моих ушей донёсся тихий глухой стук.

Спрятавшись в тёмном углу коридора, я заглянула в кухню. Одетый в чёрные облегающие брюки и кремовую тунику с длинными рукавами, Нок стоял над разделочной доской с зазубренным ножом в руке. Закатав рукава до локтей, он нарезал свежеиспечённую буханку хлеба. Лезвие мягко звякало каждый раз, когда задевало доску, а кубики льда в пустом стакане рядом с ним содрогались.

Я повертела на пальце кольцо из розового золота. Нок был не похож ни на одно существо, которое я когда-либо видела. Высокий, с точеным подбородком, достойным заточки лезвия, он возвышался над столом. Даже то, как он нарезал хлеб, так точно и плавно, пахло опасностью. А потом он полностью разрушил эту иллюзию, начав тихо напевать колыбельную. Я не узнала мелодию, но мягкие ноты заставили его губы изогнуться в улыбке, и видимое напряжение в его шее растаяло. Его взгляд смягчился, словно он погрузился в воспоминания. Видел, чувствовал что-то за пределами моего понимания.

А потом у меня заурчало в животе.

Его пение мгновенно стихло, но он не отвел глаз от буханки хлеба. Мускулистые предплечья напряглись, и он отложил нож в сторону.

— Ты же знаешь, что я тебя слышу.

Сердце подскочило к горлу. Я застыла, не смея пошевелиться.

Взгляд острых и пытливых глаз — цвета эбенового дерева, с металлическим блеском, как у драгоценного камня гематита, сверкающего на солнце, — резко обратился в мою сторону, а потом ускользнул в сторону.

— Когда ты ела в последний раз?

Я прижала кулак к своему пупку. Если бы только мой желудок молчал. Было что-то милое в том, как всё его тело смягчилось от этой песни. Но сейчас... он был холоден как лёд.

Может быть, я ошибалась. Озиас был тёплым, когда я не ожидала ничего, кроме резких слов. Возможно, Нок будет таким же. Выйдя на свет, я направилась к свободному барному стулу.

— У меня была возможность съесть ягнёнка, но я решила, что лучше умереть с голоду, чем рисковать заболеть.

Эти обсидиановые глаза снова скользнули по моему лицу.

— Неужели?

Он сменил хлеб на мясо и потянулся за гладким разделочным ножом. Он начал нарезать мясо, не глядя. Его нервирующий взгляд был направлен на меня. Ловкие пальцы двигались с лёгкостью, а мой пульс участился в ответ.

— Да. Разве ты не порежешься таким образом?

Мои мысли вернулись к тому моменту, когда он навис надо мной, его шея была так близко, что я могла видеть вены под его кожей. Если бы только я могла сделать его кровь частью нашей сделки. Но это было бы не добровольным даром. Мне нужен был другой вариант, другой путь.