Краем глаза я заметила, как Лайза, стоящая неподалеку, с сомнением взглянула на затянутое тучами небо: день выдался достаточно теплым, но пасмурным, как это часто бывает осенью.

Николас, если и удивился моим словам, виду не подал. С изящностью джентльмена, привыкшего к женским причудам, он салютовал мне фужером, но не поднес его к губам. Вместо этого он взял меня под руку и повел в сторону ручья.

Стоило нам оказаться подальше от чужих ушей, Николас с любопытством поинтересовался:

— Вы уже разговаривали с моим кузеном? Признаться, когда мы уходили с поляны, он выглядел еще более мрачным, чем обычно.

Я чуть замедлила шаг. Листва виднеющихся вдали деревьев приобрела ярко-выраженный желтый цвет, в который совсем скоро должны были прокрасться багровые тона.

Шелест ручья становится все ближе.

— Вам показалось, — отмахнулась я. — Ваше Величество, скажите честно, вы специально упомянули о нашей вчерашней встрече?

Я не ожидала, что Николас улыбнется и кивнет.

— Конечно, леди Морган.

Я на мгновение задумалась, а затем с искренним непониманием поинтересовалась:

— А… зачем?

Неужели он хочет вызвать ревность у Рози? В принципе схема рабочая, но учитывая, что девушка сейчас обижена на него…

— Пытаюсь вам помочь. По-дружески.

Я споткнулась о какую-то ветку и едва не выронила фужер.

— Поясните, Ваше Величество. Я не улавливаю всю гениальность вашей стратегии.

«Так, чуть меньше иронии, чуть больше восхищения в голосе! Помни, мы хотим за него замуж»

Смотри-ка, уже и мы! Вряд ли Николаса или кого-либо еще вдохновит эта мысль.

«Поэтому-то мы о ней никому и не скажем!»

С этим не поспоришь.

— Вероника… Скажите, могу я называть вас по имени?

Мы дошли до ручья и опустились на поваленное дерево, которое, судя по всему, служило здесь лавочкой. Его шершавая кора поцарапала ладонь, в которой я все еще сжимала фужер с напитком. Вспомнив о своей основной цели, я пригубила лимонад, надеясь, что Николас неосознанно отзеркалит мой жест, но зря.

«Как чует, зараза такая!»

Ничего, еще не вечер. Терпение, мой друг, терпение.

— Конечно, Ваше Величество, — вслух произнесла я, стараясь не гипнотизировать взглядом фужер Николаса. — Это будет честью для меня.

— Ах, перестаньте, Вероника. Наоборот, это вы оказываете мне честь.

Мы еще две минуты попрепирались, настаивая каждый на своем, и лишь когда светские условности были выполнены, ненадолго замолчали. Я напряглась, как пружина, когда Николас поднес лимонад к губам, и выдохнула сквозь стиснутые губы, когда тот, так и не сделав глотка, вернулся к разговору.

— Вероника, мне показалось, что между вами и моим кузеном что-то происходит. Я прав?

«Вот ведь попали так попали!»

Меня бросило в холодный пот. Я еще никогда не была так близка к провалу.

— Вообще не правы! — быстро ответила я и нервным движением осушила свой фужер. — Мы с вашим кузеном едва знакомы.

Николас ненадолго растерялся, сразу сделавшись похожим на мальчишку, а затем пожал плечами.

— Хорошо, пусть так. Я лишь хотел сказать, что вы мне нравитесь.

«Что? Я не ослышался? Это же тот момент, которого мы ждали!»

Угу, мы и все сто слонов, что готовы станцевать мне о силе любви.

На самом деле, как бы я не ерничала, мое сердце екнуло. И я не могла понять, от радости или ужаса. С одной стороны, разум подсказывал мне, что едва ли Николас имеет в виду, что испытывает ко мне чувства. Он совершенно точно влюблен в Рози. Но… вдруг?

— Вы мне тоже очень нравитесь, Ваше Величество, — сдержанно вставила я, лихорадочно раздумывая, стоит ли взять Николаса за руку или лучше не стоит.

Что-то в его голосе подсказало, что второй вариант будет уместнее.

— Поэтому мне бы хотелось помочь вам и подтолкнуть моего кузена в верном направлении. Поверьте, ему это гораздо нужнее, чем вам.

Я буквально разинула рот от удивления. Подождите, это действительно говорит Николас? Тот самый мальчишка-поэт, который не в силах побеседовать со своей возлюбленной и решить проблемы самостоятельно? Откуда в нем такая прозорливость?

— Простите?

Николас, покачивая в руках фужер с лимонадом, мягко, немного мечтательно улыбнулся. Видимо, ему нравился этот разговор. В нем он чувствовал себя уверенно, будто был на своем месте.