— С того момента, как я впервые увидел вас, я почувствовал… — начал мужчина, но я уставилась на него с таким недоверием и возмущением, что он на миг запнулся. Помолчав, он, все же продолжил: — почувствовал… необъяснимую тягу к изучению эггерионского. — закончил он, и я почувствовала необъяснимую тягу к тому, чтобы невоспитанно открыть рот. К изучению эггерионского?! — Поэтому я пригласил вас, чтобы вы разговаривали со мной на своем родном языке. Мне придется общаться с послами, возможно, когда-нибудь я даже посещу Эггерион, знание языка мне совершенно необходимо, — с каждым словом его речь звучала все уверенней.

— То есть, вы позвали меня, чтобы я просто разговаривала с вами? И я могу отказаться? — уточнила я. Неужели все так просто?

— Конечно, — император кивнул. — Если вы согласитесь, вы можете и сами учиться — вы ведь мечтаете стать магом? С прошлого вашего визита во дворец мы успели купить пианино, у вас будут свои покои, и вас никто не побеспокоит. Вы можете потребовать любую зарплату, — продолжил искушать меня император.

Условия были великолепные. Настолько великолепные, что это настораживал больше других странностей.

— Пять тысяч фунтов в год, — на пробу произнесла я, мужчина с готовностью кивнул. Ясно, либо он совсем не разбирается в ценах, либо планирует что-то нехорошее— потому что пять тысяч фунтов — это годовой доход крупного поместья в Эггерионе.

— И я смогу уйти в любой момент? — уточнила я еще раз, и император снова кивнул.

Я колебалась всего секунду. Да, Хесо поступил нечестно, и тут мне предлагают сказочные условия и, вдобавок, избавление от приворота — но теперь я знаю, что лекарство есть, пусть и временное, и значит, его возможно приготовить и самостоятельно. Лучше я вернусь к дракону и пристыжу его — пусть поможет мне добыть рецепт.

— Спасибо за ваше щедрое предложение, — я поднялась, глубоко поклонилась и широко улыбнулась, — но я, пожалуй, откажусь. Я уже слишком долго злоупотребляю вашим гостеприимством. Если вы позволите, я откланяюсь.

— Конечно, — мужчина ответил мне такой понимающей и вежливо улыбкой, что я даже почувствовала муки совести: заподозрила хорошего человека в чем-то плохом! Разве стал бы такой культурный человек удерживать меня во дворце насильно, словно дикарь? Видно же, что он — джентльмен.

— Бин Бин, неси приказ на арест, — распорядился за моей спиной император, и я, уже шагающая по дорожке навстречу свободе, резко развернулась.

— Какой приказ? — с подозрением спросила я.

— А вы не слышали? Маг Рэн Такахаши подозревается в государственной измене, — делано удивился император. — Пока это лишь подозрения…но, странным образом, едва вы выйдете за ворота моего дворца, подозрения подтвердятся. Думаю, его ждет казнь, — с сожалением добавил мужчина и, наконец-то подняв свою чашечку, сделал глоток.

Я замерла, тяжело дыша. Вот оно как… Значит, я могу уйти в любой момент?

После зелья Хесо чувства к Рэну пропали, будто их и не было — но, так как дворцовое лекарство приглушило приворот, при воспоминании о маге я снова почувствовала отзвуки знакомой боли. Да даже если бы я уже совсем не любила его, я не смогла бы просто уйти, когда его грозятся казнить.

Когда уже это закончится… Когда уже меня не смогут ничем и никем шантажировать?

— Вы же сказали, я могу уйти! — напомнила я невозмутимо попивающему чай правителю. В голосе против воли прозвучали истеричные нотки.

— Можете, — подтвердил он, — разве я вас удерживаю?

Глубоко вздохнув, я медленно развернулась и зашагала дальше по дорожке. Я не нянька Рэну… Оставаться тут опасно. В конце концов, его жена родственница императора, а сам он — наследник великого рода! Его нельзя просто так казнить!

— Бин Бин, что сейчас модно — повешение или гильотина? — донеслось мне в спину, и я опять остановилась, проклиная себя за мягкотелость.

— Гильотина, ваше величество, — почтительно отозвался слуга. — Сейчас в моде все иностранное. Но и традиционными пытками перед казнью пренебрегать не стоит.

Глубоко вздохнув, я резко развернулась и быстро вернулась в беседку, не давая себе времени передумать.

— Значит, вы настолько хотите изучать эггерионский? — ядовито спросила я, останавливаясь напротив мужчины. На столик передо мной со стуком опустился поднос, на котором стоял кофе, яблочный пирог и вафли. Перед императором поставили точно такой же.

— Садитесь, Мэй, завтрак остынет, — со своей обычной приятной улыбкой произнес мужчина и подал мне чашку с кофе.

Я в полнейшей прострации села на ту же табуретку, с которой сбежала пару минут назад, и приняла чашку из его рук. Надеюсь, тут яд.