Она опустила глаза и закусила губу, сдерживая смущенную улыбку. И Аттор, не сводящий с нее глаз, отметил, что на таком солнце ее губы и без помады по цвету, как спелые вишни. А на вкус?

— Но вы, лэстр, не хотите мне на них отвечать, — стрельнула она медовыми глазами, словно зная, о чем он подумал.

— Зачем, если вы сами легко узнаете ответ, вспомнив, что вчера на весь зал объявили, что убийца Лоди был в тот день рядом с ней. А вы ведь из личного опыта знаете, что только невест нельзя подвергнуть магическому допросу.

— А всех остальных, я так понимаю, уже допросили? — она сразу помрачнела.

— Конечно, еще в тот же день. И даже принцев.

— Но на балу сказали, что слуги тоже под подозрением.

— Чтобы не пугать всех тем, что одна невеста зачем-то убила другую. Причем, заметьте, убийца с серебряной или даже белой меткой.

Энабетт ощутимо передернуло.

— И я могла ведь завтракать рядом с ней сегодня утром?

— Да.

Она закрыла рот рукой, словно боялась, что ее сейчас вырвет, и принялась мерить шагами узкий проход под балконами домов.

— Но зачем же было делать такое условие, если вы знали, кого ждете на Отбор?

— Никто не делал это специально. Особенность артефакта.

«И довольно бредовая», — заметил про себя Аттор.

— Бредовая она какая-то, — вторя его мыслям, высказалась Энабетт, активируя кристалл с записью, на которой голем зачитывал вслух данные.

***

Энабетт

Нашей третьей целью неожиданно оказалась мать Далии — лэста Риэтэль Лэс Илдер.

Посетителей она принимала только после двух часов дня. Зато мы смогли подготовиться, придумать более интересную легенду для Аттора, потому что задача разговорить лэсту все-таки целиком ложилась на его плечи. Риэтэль оказалась горячей поклонницей творчества его, как он сам любезно сегодня напомнил, пышногрудой любовницы. Так что она могла знать в лицо того, с кем Ирия иногда появлялась в обществе.

— Знаете, лучше всего просто соврать ей почти то же самое, что вы, лэстр, говорили парикмахерше. Только другими словами, — пожала я плечами, пока мы обедали в уличном кафе, обставленном плетеной мебелью. Я утоляла голод легким овощно-сырным салатом, а он — стейком средней прожарки. И несмотря на то, что и эта пища была простой и непритязательной, особенно в сравнении с той, которой меня угощали в «Ардо», и само место было ей под стать, мне было и спокойнее, и как-то вкуснее. Не было ощущения неправильности и растущего долга, какое преследовало меня весь день рядом с Эйтаном.

Аттор же просто выглядел умиротворенным. И даже жмурился время от времени, как ленивый кот. Правда, из-за пробивающегося сквозь плетеные зонтики солнца. Но все равно это каждый раз вызывало у меня улыбку и желание протянуть руку и почесать за ушком. Легонько… Самыми кончиками пальцев…

Но он думал совсем о другом.

— И что не так с теми словами?

— Лэстр! Они звучали, будто вы пришли узнать вкусы будущей любовницы. А нужно, чтобы все поняли — какого-то принца Далия интересует именно, как жена.

— И в чем здесь принципиальная разница?

Я подавилась водой. Он что — реально не понимает?

— Статус, титул, родство, общее имущество, — начала перечислять, чуть не загибая пальцы.

— Хорошо-хорошо. Допустим, эсса, тут я не прав. Сам никогда не был женат, каюсь. Но что? Нужно напирать на вот это все?

— Ну, не обязательно. Скажите, что один из принцев поражен красотой и умом ее дочери и хочет знать, как по-особенному выделить ту из толпы, но так, чтобы девушка его сразу поняла и не оскорбилась.

— Мне кажется, я говорил тогда почти то же самое.

— Вот именно. Почти. Вы ни разу не заметили, что ни в коем случае не хотите оскорбить девушку и ее семью. А это, поверьте, важно.

— Не знаю… Не встречал раньше среди любовниц принцев тех, кого оскорбляло бы такое положение вещей.

Я порадовалось, что не жую в этот момент. Но, кажется, мой вид все равно был слишком красноречив, потому что он тут же поспешно добавил:

— Но вашим советом непременно воспользуюсь.

На том и порешили.

На саму фабрику мы попали через портал, который Аттор открыл около входа, рядом с которым толпились кареты и били копытами пегасы. Как оказалось, он уже раньше бывал тут. Здесь варили «супружеские» зелья. И хоть я гнала от себя мысли о том, что именно он мог покупать из «супружеских» зелий, да еще впрок, раз закупался на фабрике, они все равно портили настроение. Куда больше, чем знание того, что где-то рядом со мной живет некто, способный отравить насмерть невинную девушку.

Эти мысли сдували в груди тот легкий ванильный пузырь, который появился, пока мы сидели в кафе. А ведь было так хорошо, спокойно и уютно… Но передышка закончилась. Впереди ждала работа. И я заставила себя сосредоточиться на ней.