Шрифт:
Потом началось - молчание.
========
Стук в дверь. Открываю - Сонечка.
Радость? Нет. Удар - такой силы, что еле устаиваю на ногах.
А в ушах - родной поток: - Марина... и что-то еще, и еще, и еще, и опять: - Мар-рина... и только постепенно встают из потока слова: - только час, только час, только час.
– У меня только час... У меня с вами только час. Я только что приехала и сейчас опять уезжаю... У нас с вами только час! Я только для вас приехала. Только час!
На лестнице сталкиваемся с квартирантами, спускающимися.
Сонечка: - Я Софья Евгеньевна Голлидэй, мне вам нужно сказать два слова.
Отец и сын покорно сворачивают обратно вверх. Стоим все на лестничной площадке.
– Гадкие люди! Как вы можете так эксплуатировать женщину, одну, без мужа, с двумя маленькими детьми?!
– Да мы... да мы...
– Вы вламываетесь в кухню, когда она спит, чтобы мыться (фыркая, как три кошки)... под струJй! Точно вы от этого чище! Вы продаете ее часы и не даете ей денег! Вы в ее комнате, где ее книги и тетради, развешиваете свое поганое грязное белье!
– Но - позвольте... Софья Евгеньевна?
– молодой, обидчиво - мы только мокрое чистое развешиваем!
– Ну, чистое - все равно поганое. Потому что есть чердак, с балками, но вам лень туда лезть.
– Но там пол проваливается, балки на голову падают...
– И чудесно, если проваливается... и чудесно, если падают...
– И, в конце концов, Марина Ивановна нам эту комнату - сдала.
– Но вы ей ни разу не заплатили.
– Это потому, что у нас сейчас нет денег: мы не отказываемся...
– Словом, это - бездарно, все ваше поведение с Мариной, без-дарно. И даже преступно. Вы, когда весь двор был полон солдатами - не разбудили ее среди ночи? Не просунули ей в щель какие-то идиотские мемуары и портреты - и целую мальтийскую шпагу?
– Но Марина Ивановна сама говорила, что если в случае...
– Я знаю, что - сама. А вы - пользуетесь. А если бы ее - расстреляли?
(Отец молчит и тяжело сопит, внутренне со всем согласный.)
– Словом, помните: я сейчас уезжаю. Но я вернусь. И если я узнаю, что вы - вы меня поняли? я наведу на вас беду - болезнь - и тиф, и чесотку, и что угодно - я вас просто прокляну.
(Нужно сказать, что после этого поляки присмирели, а впрочем, с первыми холодами - съехали. Прибавлю, что они были неплохие люди, а я - большая дура.)
========
Сидим наверху, на диване Володиного прощания. Комната вся в косых лучах - слез.
– Марина, я очень странно себя чувствую - точно я уже умерла и посещаю места...
– Марина, а граммофон - еще играет?
– С тех пор не заводила, Сонечка.
– И Володечки нет. Не то, что нет - его ведь часто не было - а вот то, что не войдет... Только неделя как уехал? Жаль...
...Если бы я знала, что все так будет ужасно, я бы может быть не пришла к вам в первый раз?
Это сюда кот к вам лазил, в дыру в окне? Каждую ночь - в котором часу? Марина, может быть это моя смерть была - он ведь валерьянкой пах?
– когда умирают, ведь тоже пахнет эфиром... Потому что зачем ему было лазить, раз нечего было есть? Он за мной приходил, Марина, за нашей смертью, за концом этого всего... Такой светло-светло-серый, почти совсем невидный как рассвет? И весь в слюнях? О, какая гадость, Марина, какая гадость! Ну, конечно, это был не-кот, Марина - уже по вашей покорности... А я в эти часы не спала и плакала, ужасно плакала, Марина, по вас, по мне...
...Марина, если вы когда-нибудь узнаете, что у меня есть подруги, подруга, - не верьте: все тот же мой вечный страх одиночества, моя страшная слабость, которую вы никогда не хотели во мне признать.
И - мужчина - не верьте. Потому что это всегда туман - или жалость - вообще самозабвение.
Вас же я любила в здравом уме и твердой памяти и все-таки любила - безумно.
Это, Марина, мое завещание.
========
...Завещаю вам Юру, он не такой ничтожный, какой даже нам кажется, не такой бездушный... Я не знаю, в городе ли он сейчас, у меня был только час, и этот час - ваш - и я не смею просить вас... Марина! Я не смею вас просить, но я буду вас умолять: не оставьте Юру! Вы иногда о нем с добротой - хоть думайте... А если зимой встретите (я, конечно, осенью вернусь), скажите ему, но только не прямо - он этого не любит - ну, вы - сумеете!
– что если я даже выйду замуж, он из ангелов все-таки мой любимый...
А Володю бы я всю жизнь любила, всю жизнь любила, но он не мог меня любить - только целовать - да и то (чуть рассмеявшись) - как-то нехотя, с надсадом. Оттого и целовал так крепко.
У вас чувство - он когда-нибудь вернется?
========
...И Алечки моей нет... Передайте ей, когда вернется из своего Крылатского (какое название чудесное!), что я бы такую дочку хотела, такую дочку - хотя я знаю, что у меня их никогда не будет.
Почему, Марина, мне все ваше пришлось полюбить, все до последней паутины в доме, до последней трещины на доме? Чтобы все - потерять?