Смотрел в глаза женщины, лежавшей подо мной и понимал — моя, теперь моя. Под действием яда не смог быть нежным, не сдержался, слишком поглощающим было желание, слишком сильным. Но она поняла, всё поняла. Желала того, что произошло, льнула ко мне всем телом, притягивая с силой, заставляя быть глубже, двигаться быстрее. Страсть в её глазах, пальцы, впивающиеся в мою спину, её тело, выгибающееся мне навстречу, сладкие громкие стоны — я так долго этого желал. Целовал её — жарко, жёстко, голодно и не мог насытиться. Снова и снова срывал с её губ протяжные стоны, пока мы оба не рухнули в омут блаженства и сладкой неги.

Проснулся на рассвете, когда солнце лишь прозрачным бликом осветило женщину, мирно спавшую на моей груди. Мою женщину… тонкую, тёплую и безумно желанную. Посмотрел на руку и брачную татуировку, теперь отливающую золотом: у меня просто лента, у неё — тонкая ниточка с лепестками и бутонами. Взгляд скользнул по запястью, на котором красовались синяки от моих пальцев. Чёрт! Ортас, почему ты всё делаешь неправильно? С ней всё время совершаю ошибки, будто впервые общаясь с женщиной. Хотел, чтобы её первый раз был нежным, чувственным, неторопливым, не желал напугать, оттолкнуть. А получилось… откуда вообще взялся этот паук?! Но откуда бы не взялся, отчасти я благодарен тому, кто его принёс. Потом её обо всём расспрошу.

Взгляд скользнул по опухшим от поцелуев губам. Не выпускал её из объятий пару часов, не мог: как только желание утихало, она смотрела на меня пьяным от удовольствия взглядом, и я вновь вспыхивал, терзая её тонкое тело лаской, а она отвечала со всей страстью и желанием. Понимал, что в некоторых моментах был даже грубым, но контролировать себя не мог, её стоны свели меня с ума. Главное, чтобы не испугалась утром, увидев на своём теле следы страстной ночи. Теперь не смогу без неё, не хочу, не желаю быть в постели один. Буду извиняться, пока не простит.

Аккуратно вылез из кровати, чтобы не потревожить чуткий сон Оливии. Сегодня отчёт у короля, а это надолго. А ещё разговор с Мардом — нужно отчитаться за дочь. Оставил невесомый поцелуй на губах любимой женщины и ушёл.

Проснувшись утром поняла, что я не в своей спальне. Повернулась, обнаружив лишь пустую, холодную подушку. Ушёл, давно. В воспоминания врывались события прошедшей ночи, заставляя разливаться по телу блаженное тепло. О, Боги, если бы я знала, что быть женой так приятно, настояла бы на первой брачной ночи сразу после Храма, и боль бы не помешала. Мой, всегда равнодушный и холодный муж, будто сорвался с цепи, сметая меня страстью, желанием, прикосновениями, ласковым бессвязным шёпотом. Сегодня я поняла — он совсем другой, и его чувства ко мне глубокие, сильные, настоящие. Почему ушёл? Сейчас больше всего желала его рядом, тело требовало продолжения удовольствия, его прикосновений.

Встав с постели, поплелась в уборную лишь по дороге увидев синяки на запястьях, и не только на них, а ночью даже ничего не почувствовала. Ортас их однозначно видел, и будет снова корить себя. Собравшись, отправилась к девочкам.

— Привет! — вышла из портала, застав подруг в процессе сборов. — Айри, пока не спросила, но сегодня скажу обязательно, — я знаю, подруга ждала моего ответа, а теперь я могу разговаривать с мужем нормально.

— Лив, ты какая-то не такая… — протянула Лэйс, рассматривая меня. — Как будто что-то изменилось в тебе, ты стала… счастливее что ли…

— Возможно и так! Я тебе всего не скажу Лэйс, но! Первой брачной ночи с Кратом не бойся, поняла? Всё не совсем так, как мы читали в учебниках, — я развела руками.

— Ага, поняла… — подруга застыла посреди комнаты. — А что делать-то надо?

— А что делать, я тебе расскажу в день твоей свадьбы!

— А мне? — Айри надувшись сидела на кровати.

— И тебе милая, обязательно! Пойдём?

Сегодня была история у дак Росса, мы слушали, открыв рты. Он рассказывал о браках огненных, о традициях и правилах. Я спросила про богиню Хаяту и про то, как часто она является сама, чтобы связать союзом мужчину и женщину, не доверяя такие моменты простым жрецам. Профессор объяснил, что такое происходит часто, если сама Богиня того желает, или если пара ей интересна. Сказал, что двух огненных всегда связывает сама, что при даче клятвы уточнить, что она неразрывна. Намекнул, что в моём случае так и будет, когда я буду выходить замуж. В этот момент явно ощущала, как небольшое жжение вернулось в руку, понимала, что это скорее эмоции Ортаса передаются мне. Я пока не привыкла к тому, что могу его чувствовать, а он меня. В последнем рейде передала ему огонь, в следующем нужно попробовать вылечить его на расстоянии — теперь можно, после скрепления брака, теперь получится.

Покинула девчонок и отправилась домой, приготовила ужин как обычно, но мужа всё не было, подождав немного, поняла, что он придёт поздно. Ночь давно опустилась, и я пошла спать в свою комнату, к нему не решилась. Ушёл утром, и я теперь не знала, что мне разрешено, можно ли быть с ним по ночам, или всё же супругам положено спать отдельно, лишь иногда посещая друг друга. Этого мне никто не рассказывал.

Лишь только погасила светильник, закрыла глаза, услышала, как тихонько открылась дверь и вошёл Ортас. Присев на край кровати, скользнул поцелуем по плечу. Повернулась, столкнувшись с озадаченным чёрным взглядом родных глаз.

— Прости меня, — прошептал в полумраке комнаты.

— За что?

— За это, — взяв руку, чуть касаясь провёл по запястью. — За мою грубость сегодня ночью… и не только сегодня…

— Поцелуй меня.

Дважды просить не пришлось. Как только его губы накрыли мои, по телу прокатилась волна желания, низ живота скрутило в сладкой судороге, и я непроизвольно потянула мужчину на себя. Избавляла его от одежды, желая быстрее прикоснуться к родному телу. Сегодня он был другим: бесконечно нежным, осторожным, бережным, от таких ласк хотелось плакать. Так было хорошо. Целовал, едва касаясь, но тем самым распаляя во мне ещё большее желание принадлежать ему, спускался всё ниже и ниже, не пропуская ни сантиметра тела, не оставляя без прикосновений. В какой-то момент стоны превратились в хрипы, пальцы сжимали с силой простыни, бессмысленно цепляясь за столь хрупкую опору. Больше не могу…