С Люси он мог часами сидеть в молчании. А мог болтать, как сорока. Сказать какую-нибудь глупость и не переживать. Заниматься любовью всю ночь напролет или несколько недель просто обнимать ее во сне.

Это неважно. Все неважно, потому что они оба знали, что любят.

– Я не смогу жить без тебя, – выпалил Грегори. Черт побери, он молчал целый час, и это все, что он сумел придумать? – То есть, смогу, потому что придется, но это будет ужасно, и, честно сказать, справлюсь я плохо. Я хороший отец лишь потому, что ты такая замечательная мать.

Если она умрет…

Грегори плотно зажмурился, пытаясь отбросить эту мысль. Он так старался не думать об этих трех словах.

Три слова. Обычно под ними подразумевается «Я тебя люблю», а не…

Он сделал глубокий прерывистый вздох и попытался подумать о чем-то другом.

В приоткрытое окошко дул легкий бриз, и Грегори услышал радостный крик снаружи. Один из его детей – судя по голосу, сыновей. День выдался солнечным, и дети, наверное, играли в догонялки на лужайке.

Люси любила смотреть, как они носятся на свежем воздухе, и сама бегала с ними, даже когда была уже на сносях и переваливалась, словно утка.

– Люси, – прошептал Грегори, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Не оставляй меня, умоляю, не покидай!

– Им ты нужна больше, – выдавил он, передвинувшись так, чтобы держать ее ладонь обеими руками. – Наши дети нуждаются в тебе сильнее. Ты же знаешь это. Хоть в жизни не скажешь, но ты знаешь. И мне ты необходима. Мне кажется, тебе и это известно.

Однако жена не ответила и не пошевелилась.

Но дышала. Слава богу, хотя бы дышала.

– Отец?

Грегори вздрогнул, услышав голос старшей дочери, и быстро отвернулся, чтобы взять себя в руки.

– Я пришла посмотреть на малышек. Тетя Гиацинта разрешила, – пояснила вошедшая Кэтрин.

Он кивнул, но не ответил.

– Они миленькие. Я о младенцах, а не о тете Гиацинте.

К своему сильному изумлению, Грегори улыбнулся.

– Да, тетю Гиацинту нельзя назвать милой.

– Однако я все равно ее люблю, – выпалила Кэтрин.

– Знаю, я тоже, – ответил он, наконец повернувшись к дочери. Его Кэтрин была воплощением преданности.

Кэтрин подошла и остановилась в изножье кровати.

– Почему мама все еще спит?

Грегори сглотнул.

– Ну, она очень устала, лапочка, роды и так нелегкое дело, а тут еще и вдвойне.

Кэтрин серьезно кивнула, но он не знал, поверила ли ему дочь. Она, нахмурив брови, смотрела на мать: не слишком обеспокоенно, но с изрядной долей любопытства. Наконец она заметила:

– Мама побледнела.

– Ты уверена? – спросил Грегори.

– Она белая как простыня.

Он и сам так считал, но попытался не показать своего беспокойства:

– Возможно, немного бледнее обычного.

Кэтрин посмотрела на отца и устроилась в кресле рядом. Она сидела прямо, чинно сложив руки на коленях, и Грегори не переставал дивиться чудесной дочке. Почти двенадцать лет назад на свет появилась Кэтрин Хейзел Бриджертон, и Грегори стал отцом. В ту же секунду, как взял ее на руки, он осознал, что это его истинное призвание. Младший сын, которому никогда не достанется титул, и который никогда не хотел стать ни военным, ни священником, занял свое место благородного фермера и родителя.

Посмотрев на малышку Кэтрин, в ее темно-серые, еще не поменявшие цвет младенческие глаза, он понял, для чего существует в этом мире, и осознал свое предназначение… именно тогда. Он обязан воспитать это маленькое чудесное создание, защищать ее и заботиться о ней.

Грегори обожал всех своих детей, но у него навсегда останется особая связь с Кэтрин, потому что именно она показала ему его предназначение.

– Остальные дети захотят ее увидеть, – заметила она, опустив глаза вниз и покачивая правой ногой взад-вперед.

– Лапочка, маме нужен покой.

– Знаю.

Грегори ждал, что еще она скажет, пусть Кэтрин и не поделится с ним всем, что у нее на уме. Ему казалось, что это именно старшей дочери хотелось увидеть маму, посидеть на краешке постели, посмеяться, похихикать, а затем подробно рассказать о прогулке на природе с гувернанткой.

Другие дети помладше, возможно, не понимали, что происходит.

Однако Кэтрин всегда была очень близка с Люси. Характером мать и дочь походили друг на друга как две капли воды, хотя внешность их разнилась как небо и земля: Кэтрин была на удивление похожа на свою тезку, невестку Грегори, нынешнюю виконтессу Бриджертон. Это казалось тем более странным, что обе Кэтрин не являлись родственницами по крови, и тем не менее у обеих были черные волосы и овальное лицо, а также одинаковый разрез глаз, хотя цвет их все же отличался.