Я злилась.

На эту идиотку, которая заметила больше, чем стоило бы. А может, просто пыталась вывести меня таким образом на разговор. На Гарда, который оказался так притягателен для других. На себя. На что-то бесконтрольное, непонятное, наползающее на мои мысли, душу и тело в требовании заорать, что Норан мой… и откусить протянутые к нему руки.

Ревность!

Ха!

Я не могу ревновать истукана! Я его совершенно не люблю и не держу, и…

— Впрочем, мне плевать, имеешь ты на него виды или нет, — Милина хищно облизнулась. — Говорят, он просто невероятен в постели. И я хочу получить то, что уже попробовало большинство в Академии…

— Так забирай! — рявкнула, чувствуя, как перед глазами встала черная пелена.

От ее слов и от того… что все это могло быть правдой.

— Смотрю, две девки решили, что я вещь?

От резкого ледяного голоса подпрыгнули все.

Я медленно обернулась.

Гард вышел из-за угла и теперь смотрел на нас, скрестив руки на груди. С лицом спокойным и безмятежным… На вид. Вот только я знала, что это мнимое спокойствие. То самое крохотное затишье перед бурей, которая может разнести все здесь на атомы…

Почему-то меня окатила удушливая волна… Он все слышал. Во всяком случае, многое. И мне нечего стыдиться. Но я стыжусь.

Я опустила взгляд и постаралась сдержать дрожь, надеясь, что никто не распознает чуждые мне эмоции.

— Гард, ты не так понял… — заюлила Милина.

— Да нет, я все понял правильно, — голос прозвучал совсем близко. Я вскинула голову и в шоке наблюдала, как он подходит к второкурснице и обвивает рукой её талию. А потом наклоняется и шепчет ей что-то на ухо, не отрывая взгляда от моих глаз

Сучка томно захихикала, кивнула в ответ на его слова, которые мне не удалось расслышать, и, постоянно озираясь, ушла прочь со своими подружками.

Я сглотнула и оперлась о стену.

Ноги не держали…

— Значит, «забирай»? — разве мог его голос быть еще холоднее и напряженней? В нем было столько бедовой энергии, что меня начало потряхивать, будто под воздействием тока. — Значит, тебе плевать?

Что я могла сказать? Что при одной мысли о том, что он будет с кем-то еще, меня всю выворачивает?

И дать ему в руки еще одно оружие?

— Мы все свободные люди, — проскрипела я наконец.

В его глазах мелькнуло… что-то страшное. А потом Гард глухо произнес:

— Что ж, я рад, что мы поняли друг друга. И раз я получил… дозволение, пойду, воспользуюсь им, — он издевательски отдал мне честь, резко развернулся и двинулся в ту же сторону, куда ушла Милина.

Я же стиснула зубы, чтобы не заорать.

Как? Как это случилось?

Почему все неожиданно провалилось в бездну?

Неужели это произошло только потому, что я побоялась выглядеть слабой? Пусть мы никогда не говорили о верности, но мне казалось, что не может быть никого другого, пока наши отношения… Хм, а какие отношения?

— Если ты собираешься спать с кем-то еще, то и я поищу… разнообразие, — прошипела отчаянно… и беспомощно.

Замер. Я увидела, как напряглись его плечи. Ну же, давай, скажи, что я идиотка, и ты вовсе не имел в виду то, что сказал. Вернись, обними, пусть все будет по-прежнему…

Но он лишь бросил, едва повернув голову:

— Ты же свободна… Делай, что хочешь.

А я осталась стоять, пришибленная новой реальностью.

В зал для борьбы уже не хотелось. Я чувствовала себя ослабевшей и опустошенной. Вернулась в свою капсулу и, наплевав на подготовку к завтрашнему дню, заползла внутрь, словно раненое животное в свою нору: либо выживет, либо умрет, — и забылась тяжелым сном.

Мне снова снилось…

Оно. Что-то страшное, черное, давящее. Накатывающее в своем ритме, проникающее через поры, залепляющее глаза и рот и растекающееся по легким…

Так, что я не могла дышать.

Я металась всю ночь, то просыпаясь, то проваливаясь в бездну, и встала на занятия совершенно разбитой. Анализатор состояния в столовой возмущенно пискнул и выдал мне целую гору витаминов и полезных желе, на которые я посмотрела с отвращением.

А когда подняла взгляд…

Лучше бы я этого не делала. Чернота наступила и здесь.

Гард Норан в окружении повизгивающих от восторга девок. И ближе всех Милина. Неприлично довольная и поглядывающая на остальных с плохо скрываемым выражением превосходства.