Но за это она меня отругала:

— Нет, не случайно. Нас всех привёл сюда собственный выбор. То, что мы попали в один класс или встретились в тот день в больнице, не случайность. И не веление судьбы. Нас свели наши решения, принятые до сих пор. Мы встретились по своей воле!

Я прикусил язык. Не смог ничего сказать. Я правда многому у неё научился. В конечном счёте, если бы ей оставался не год, а больше, она бы преподала мне и другие уроки. Хотя, конечно же, на это никакого времени не хватит.

Я позаимствовал у неё одежду, пакет для мокрой школьной формы и обещанную книгу. «Я читаю в том порядке, в каком книги попали мне в руки, поэтому сначала закончу те, что уже стоят на полке, а это может затянуться», — сообщил я Сакуре, и она ответила, что я могу вернуть книгу через год. Иначе говоря, я поклялся быть ей другом до самой смерти.

На следующий день, когда я пришёл в школу на дополнительные занятия, моя сменка оказалась на месте.

Я прошёл в кабинет. Сакура ещё не пришла. Начался первый урок, но она так и не появилась. Как и на втором, и на третьем. Она ни разу не попалась мне на глаза, даже когда закончились занятия.

Почему её не было, я узнал вечером того же дня.

Глава 6

Мы снова встретились в субботу на той же неделе, в больничной палате. С утра было пасмурно, и температура воздуха снизилась до вполне терпимой. В письме Сакура сообщила, в какое время разрешены посещения, и я, что называется, пришёл её навестить. А правильней сказать — явился на зов.

Её поместили в одноместную палату. Когда я прибыл, других посетителей у неё не было, а Сакура, одетая в типичную больничную пижаму и с торчащей из руки трубкой, повернувшись лицом к окну, исполняла какой-то диковинный танец. Я окликнул её из-за спины, она подпрыгнула от неожиданности и с визгом зарылась в одеяло. Присев на стоявший возле кровати металлический стул, я стал ждать, пока паника прекратится. Внезапно она успокоилась и как ни в чём не бывало села в кровати. Спонтанность её натуры могла проявиться где угодно и когда угодно.

— Не вваливайся без стука! Я уж подумала, от стыда раньше времени помру!

— Столь беспрецедентная смерть обеспечит меня сюжетом для анекдотов на всю оставшуюся жизнь. Ладно, на вот тебе гостинцев.

— Да это лишнее!.. Ой, клубника! Давай есть. Принеси тарелки, они в той тумбочке.

В точности исполнив указание, я достал из стоявшей рядом белой тумбочки пару тарелок и вилок, а также ножик и сел обратно на стул. Кстати, о гостинце: мои родители специально выделили на него денег, когда я сказал им, что иду в больницу навестить одноклассницу.

Поедая очищенные от плодоножек ягоды клубники, я поинтересовался, как Сакура себя чувствует.

— Полный порядок. Показатели немного выбились из нормы, папа с мамой заволновались и настояли на госпитализации, а мне как-то всё равно. Полежу тут пару недель, меня накачают специальными лекарствами, и я снова пойду в школу!

— К тому времени дополнительные занятия тоже закончатся и начнутся полноценные каникулы.

— А, ну да. Значит, нам с тобой нужно составить план на лето.

Я посмотрел на тянущуюся от её руки трубку. Она подсоединялась к пакету с прозрачной жидкостью, висевшему на стальной стойке, снабжённой колёсиками. Тут у меня возник вопрос:

— А как ты объяснила другим — например, госпоже лучшей подруге, то есть Кёко, — что с тобой случилось?

— Сказала, что мне вырезают аппендицит. В больнице тоже согласились сохранить тайну. Друзья и так за меня здорово переживают, и мне всё труднее решиться сказать им правду. А ты, о [мой друг], несколько дней назад поваливший меня на кровать, что посоветуешь?

— Хм… По крайней мере госпоже лучшей подруге, Кёко, однажды сказать придётся. Но в конечном счёте мне следует уважать твоё решение, о та, кто несколько дней назад меня обнимала.

— Не напоминай! Позор один! Вот сдам тебя Кёко, пока жива, а ты будь паинькой и позволь себя убить.

— Желаешь превратить лучшую подругу в преступницу? Грешное дело.

— Кстати, почему «госпожа лучшая подруга»?

— Так я мысленно зову Кёко. По-дружески.

— А звучит как официальное обращение. Вроде «господина директора».

Она недоумённо пожала плечами. От обычной себя она, похоже, ничем не отличалась.

Сакура писала мне о своём состоянии, но, убедившись, что она на самом деле выглядит здоровой, я вздохнул с облегчением. Я боялся, что смерть внезапно решила поторопиться. Но, судя по увиденному, напрасно. Лицо Сакуры светилось от радости, движения были полны энергии.

Успокоившись, я достал из сумки новенькую, свежекупленную тетрадку.

— Ладно, перекусили, теперь можно и за учёбу.

— Ну-у! Расслабься, куда спешить?

— Ты сама попросила. К тому же ты тут только и делаешь, что расслабляешься.

Помимо того, чтобы увидеться с Сакурой после долгого перерыва, у меня был другой важный повод навестить её сегодня в больнице. Она попросила меня объяснить, что мы успели пройти на дополнительных занятиях за те несколько дней, пока она не ходила в школу. К её изумлению, я согласился сразу — она не ожидала от меня такой покладистости. Какое оскорбительное предубеждение.