«Похоже, у неё что-то случилось», — решил я про себя. Но спрашивать ничего не стал, сочтя подмеченное мной лёгкое нетерпение чем-то само собой разумеющимся. Ей остался год жизни. По-хорошему, странной следовало бы назвать её беззаботность.

Поэтому тревожное ощущение, будто что-то не на своём месте, в тот день я счёл сущей мелочью и списал на своё субъективное восприятие.

Так мне показалось правильней.

Тем не менее, когда в субботу меня снова позвали в больничную палату, моё смутное ощущение тревоги обрело наглядные очертания.

Я пришёл точно в назначенное время, и Сакура, сразу же заметив моё присутствие, назвала меня по имени и улыбнулась. Только как-то неуклюже.

На лице ясно читалась нервозность, как будто её богатая мимика в точности отразила её душевное состояние. Я не мог отделаться от дурного предчувствия.

Обуздав ноги, тянувшие меня назад в коридор, я сел всё на тот же металлический стул, и Сакура, подтверждая мои опасения, решительно произнесла:

— Послушай, [???]…

— Что такое?

— Давай хоть разик, а? — С этими словами она взяла лежавшую на прикроватной тумбочке колоду карт. — Сыграем в «Правду или действие»?

— Зачем?

Зачем нам эта дьявольская игра? Первым порывом было отказаться, но меня встревожило, почему она вдруг предложила сыграть и, что важнее, почему с таким похоронным видом.

Сразу она не ответила, и я продолжил:

— Видимо, у тебя есть неотложный вопрос или неотложное дело. Такие, что, если попросить, как обычно, я тебе откажу.

— Нет… Не совсем. Наверное, ты и так бы мне рассказал, но в душе я не готова спрашивать и потому хочу положиться на судьбу.

Она говорила несмело, с какой-то ужасающей покорностью. Как это понимать? Не припомню, чтобы я хранил какой-то секрет, способный поставить её в неловкое положение.

Сакура пристально посмотрела мне в глаза. Словно пытаясь силой навязать свою волю. Удивительное дело, но её взгляд лишал меня всякого желания сопротивляться. Потому что я — тростниковая лодка? Или потому, что Сакура — это Сакура?

Подумав, в итоге я пришёл к решению:

— Ты ведь мне книгу одолжила. Составлю тебе компанию, но только на один раз.

— Спасибо, — коротко поблагодарила она, будто заранее зная ответ, и начала тасовать карты. Она явно была не в себе. Обычно она болтала обо всём на свете, словно тем самым зарабатывая на жизнь, но сегодня не произносила ни одного лишнего слова. «Что же с ней случилось?» — думал я, а в душе зрел йогурт из любопытства с беспокойством.

Правила «Правды или действия» с прошлого раза не менялись. Мы разыгрывали лишь один раунд и потому, по очереди перемешав колоду по пять раз каждый, положили её стопкой на кровать и вытащили по карте.

Она долго колебалась и в итоге выбрала карту чуть ниже середины, затем я взял первую карту сверху. Колода лежала рубашкой вверх, где какая карта — неизвестно, с какого места ни бери — всё едино. К тому же у нас с Сакурой сложилось разное отношение к этой игре. Она, наверное, разозлилась бы, скажи я такое, но сейчас мне было абсолютно безразлично, выиграю я или проиграю. Если бы, по божественному установлению, в нашем мире победитель поединка определялся бы настроем или силой воли, Сакура выигрывала бы постоянно.

Но на это она бы сказала: «Потому и интересно, что мир не таков».

Мы одновременно перевернули карты, и на её лице отразилась глубочайшая досада.

— О-ох, что ж за невезуха!..

Она вцепилась в покрывало и, похоже, решила выждать, пока уныние пройдёт само собой. Я, как победитель, только мог наблюдать. Вскоре, заметив мой взгляд, она отшвырнула уныние куда подальше и широко улыбнулась:

— Ничего не поделаешь! Всякое бывает. Тем игра и интересна!

— Ах да, я должен придумать вопрос…

— Не стесняйся, отвечу на что угодно. Хочешь, расскажу о моём первом поцелуе?

— Не стану я тратить отвоёванное мной право на такую чепуху. Спускаться на лифте и то увлекательней.

— Лифт очень даже за собой увлекает — не выберешься…

— Да! И что? Ты думала, я что-то осмысленное сказал?

Она покатилась со смеху.« С чего я решил, что она не такая, как всегда? Наверное, воображение разыгралось», — подумал я, глядя, как она хохочет. Что сейчас, что в прошлый мой визит в больницу — отличия в её поведении могла вызвать какая-нибудь мелочь. На её настроении живо сказывался любой пустяк — алкоголь или погода. На это я и понадеялся.