Шрифт:
Леди Патрелл перевела дыхание.
В висках стучало... да нет. Там маграхи в барабаны били.
Перед глазами танцевали яркие блестки, щеки девушки горели, а в живот словно положили льда.
Ноги Беллы дрогнули в коленях, и захолодели пальцы рук.
Однако, уже совсем падая духом, она нашла в себе всё же сил продолжать:
– Простите. Вы хотели правды? Держите. Вам достаточно?
– Нет. Продолжай.
Супруга пожала плечами:
– Нечего продолжать. Это всё. Знаете, а я рада! Рада, что так быстро всё прояснилось... Нам с Нанни не придется гневить Богов, а вам... Вам нужна была правда, геррн. Вы её получили.
Да уж, он получил. Получил совсем не то, что заказывал и чего ожидал. Зато много...
Нет. Если бы жена начала сейчас юлить, рыдать, вертеться как таракан на раскаленной сковородке, это было бы хуже. Но - зато ожидаемо. И принято было б не так остро, как ручей искренности, вылившийся непонятно отчего...
Возможно, девчонка еще была пьяна? Кровь, перемешанная со вчерашней брагой дала в голову?
А возможно... Что возможно?
– Это всё?
– вопрос, адресованный леди Патрелл, упал в хрип - Ты всё сказала?
Она кивнула.
– Знаешь, Белла...
Бастард сделал шаг вперед.
Девушка и не думала отступать. Некуда было.
Да и... незачем.
– Я, Белла, признаться и не ожидал такой открытости. От тебя. Честность - стекло, а правда режет, как нож... Видят Боги - я старался. Старался. Да только с тобой говорить, как в колодец кричать, Бабочка! А ласкать тебя, всё равно что статую или колонну... ДРЯНЬ! Лицемерная дрянь!
Никогда после ни он, ни она так и не смогли объяснить произошедшее...
Кожаный хлыст со свистом рассек внезапно загустевший воздух библиотеки. Звук был таким, словно громадным мясницким ножом полоснули по плотному одеялу.
Беллиора не вскрикнула. Даже и не вздохнула, просто вскинула руку и, зажав ладонью рассеченные губы, прищурила глаза.
Прямо в её лицо глядела морда Чудовища. Не перекошеная маской злости или ярости, просто закаменевшая, как старинные идолы, на старинных капищах давным давно забытых, ушедших или изгнанных людьми Богов. Потерявших власть, или никогда не имевших ее.
Морда казалась неживой, холодной как мертвец. И с этой морды на леди Патрелл взирали два ужасных, черных глаза, разрезанных, как ночное небо молниями, узкими синими полосками.
– Белла, я...
– возглас был жутким и отдавал в рык - Как так вышло?! Я не хотел!
Да он и в самом деле не хотел! Цели и Зверя, и хлыста стремились совсем к другому... Напугать! Поставить на место. Обьяснить бабочке, что биться в стекло бестолковая работа... что воля, которая тааак манит, может оказаться недоброй. И что там, откуда сейчас старается выбраться глупое насекомое, есть всё - и тепло, и корм. И постоянство!
– Зверь, - спокойно сказала она, совсем не отдавая себе отчета в этом нелогичном и неуместном сейчас и здесь спокойствии - Вы зверь, геррн Грязнокровка. И сколько не рядитесь в титулы и в прекрасные одежды, останетесь Зверем. Навсегда.
И словно это он стоял сейчас, прижавшийся к книжной полке, зажимая рукой припухшие от случайного удара губы, так страстно и неумело целованные им же самим в прошлом!
А может, этих поцелуев никогда и не было...
Может, и не было.
Небыль! Сказки всё. И про возможность договориться. И про то, что чувства придут постепенно, как по лестнице...
Может...
– Норвин!
– рявкнул Дьорн, отбрасывая хлыст.
Поверенный вырос, словно детеныш маграха из пепла могильных костров.
– Да, геррн?
– пропел, прекрасно заметив и метаморфозу, и кровь, уже впитавшуюся в кружево платья Беллиоры - Слушаю вас.
Бастард мотнул головой, ощутив озноб и муть перед глазами:
– Гвардейцев сюда. Леди Патрелл - в Тихие Камни.
– Причина? Обвинение?
– Преступный замысел. Подготовка покушения.
Служка помялся:
– Поспешно, светлый лорд...
– ВЫПОЛНЯТЬ!
...Беллиора Анкрейм прошла мимо своего мужа, даже и не подняв на него сухих, холодных глаз, разозленная и сопровождаемая двумя гвардейцами. К выходу.
Бабочка - осенница, задев руки крыльями и осыпав золотистую пыльцу, стремилась вылететь в окно. Мимо тяжелых занавесей и стен. Мимо ловушек и липких приманок.
На волю.
Глава 12
Пока Дьорн бесновался, пытаясь перегрызть прутья клетки, в которую сам себя и засадил, поверенный Норвин решил действовать.