– Она была довольно долгой, учитывая то, что мама все продолжала мне названивать.

– По поводу чего твоя мать достает тебя на этот раз, и почему она звонит тебе, пока ты за рулем?
– спрашивает он, возвращаясь к котлетам.

У мамы с папой странная дружба. Они шутят, обзывают и даже притворяются, что презирают друг друга. Но все знают, что они убьют или умрут друг за друга. Когда я спросила их, почему они расстались, если так любили, мама ответила: «Иногда, любви недостаточно, чтобы сохранить отношения или брак». Затем я сказала: «Но ведь у вас обоих есть еще и дружба!». Мама ответила: «Да, между нами есть дружба и любовь, Аметист, но у нас нет той любви, которая заставляет твою душу пылать, и это единственный тип любви, на который ты должна соглашаться». Должно быть, я была действительно очень маленькая. Возможно, мне было четыре или пять, потому что то, что они не были вместе, меня не беспокоило. Думаю, в некотором смысле это было полезно. Два счастливых дома куда лучше одного несчастного, и еще в юном возрасте я выучила, что твои душа и намерения всегда должны быть подлинными.

– Джонатан… - предупреждающе говорит Лара, используя полное имя отца. Обычно все его зовут просто Джон. Она бросает на него предупреждающий взгляд, пока раскладывает вилки и ножи на столе во дворе.

Я хихикаю, вдыхая запах свежескошенной травы и свежей лаванды из сада. Люблю это место. Оно всегда было домом для меня. Знаю, мне повезло. У меня много домов, но больше всего в детстве мне нравилось то, что два дома - два различных правила. Они всегда ходили вокруг меня на цыпочках, когда я была подростком это было замечательно.

Лара протягивает мне пиво, и я беру его и открываю крышку. Сделав глоток, пожимаю плечами.

– Ну, я встретилась со своими новыми сводными братьями.

Папа ворчит.

– Пап, ты никогда мне не говорил, что ты знал Эллиота?

Он снова ворчит. Я уже поняла, что прямо сейчас это будет все, что я от него получу.

– В любом случае, - добавляю я.
– Вышло так, что я возможно, встретилась с его сыном накануне вечером в баре.

Папа застывает на месте и оглядывается через плечо на меня. Я сажусь на один из стульев.

Лара смеется, ставя большую тарелку салата на стол, и затем вытирает руки о кухонное полотенце.

– Девочка… ты сделала что?
– мгновение ее улыбка сияет на все лицо, но затем, она, очевидно, осознает, что старый дорогой папочка тоже это слышит, поэтому берет себя в руки и выпрямляет плечи.

Боже, я люблю ее. Никакой злостной мачехи, совершенно. Лара на пару лет младше папы, и когда они встретились, она все еще училась в колледже - просто скромная выпускница юридического. Большинство девушек - все еще студенток колледжа - убежали бы сверкая пятками, если бы узнали, что у парня есть ребенок - и я сделала бы также. Но она нет. Лара всегда относилась ко мне как к другу. За это я уважаю ее еще больше. У меня есть двое родителей, у всех двое, мне не нужен был третий. Она позволила маме и папе воспитывать меня, пока сама играла классную роль. Типа крутой тети, только лучше.

– Что ты имеешь в виду, в баре?
– спрашивает папа, прищурившись глядя на меня.

– Я имею в виду, что мы кое-что сделали.

У нас с папой всегда были открытые отношения. Например, я никогда ничего от него не скрывала, потому что знала, он никогда не будет судить меня и не будет разочарован. Но убьет любого, кто причинит мне боль. Мой папа - мой спасательный жилет. Конечно, я люблю свою маму, и никогда бы не стала сравнивать эти две любви, потому что они абсолютно разные, но мама всегда была… мамой. Она светлая, веселая, и иногда может немного… витать в облаках. Но папа? Он всегда был моей стабильностью. Я знала, что никто не может у меня его отнять, поэтому знала, что он может справиться со всем, что я делаю в жизни. И мне очень нравится проверять эту теорию.

– Аметист, - папа качает головой, снова повернувшись к котлетам. Я иду к нему и встаю на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку. Его кожа под моими губами ощущается грубой. Мой бедный папочка стареет, это уж точно.

– В любом случае, - я снова сажусь.
– Я помню Мэддокса еще с того времени, как мы были детьми… - делаю паузу, снова глядя на отца. Я не хочу тыкать его в это носом или заставить чувствовать себя плохо. Или, чтобы у мамы были проблемы.

Выражение его лица расслабляется.

– Аметист, я знаю про Эллиота и твою мать. Знаю это с тех пор, как мы были детьми.

– Разве для тебя это не странно?
– спрашиваю я, наблюдая за тем, как он раскладывает приготовленное мясо на поднос.

Он качает головой.

– Нет. Прежде всего, это я украл ее у него, так что было справедливо, что они снова сойдутся.

Я массажирую виски.

– Господи помилуй. Все это семейное дерьмо немного запутано.

Папа садится, занимая место передо мной, снимает свой фартук и открывает себе пиво.

– Это ты мне говоришь? Но, малышка, все в порядке. Я все знаю. А сейчас, расскажи, что случилось между вами с Мэддоксом. Версию с цензурой, пожалуйста. Я слишком молод для сердечного приступа.

Накладываю себе мясо и немного салата, игнорируя Лару, которая сидит на самом краешке кресла, ожидая всех деталей.

– Я не знаю. Мы немного отталкивали друг друга, потом притягивались назад, но не могу отрицать, что между нами есть связь. Она легкая и совсем не сложная. В кампусе у него плохая репутация, ну, знаешь, бабник, а еще то, что он бьет людей в лицо, зарабатывая этим на жизнь, это лишь плюс к его дебильному обаянию, - я делаю глубокий вдох.
– Но когда он со мной, то совсем не такой человек, и в этом вся разница. Ты знаешь меня, пап. Он совсем не в моем вкусе.