Ну, если уж об осадках речь зашла, то вода с небес вела себя прилично — не размывала проезжую часть, а текла по сторонам, выточив русла по колено глубиной. Иногда, после сильного ливня, мутный поток до того растаскивал грунт, что оголял костяки павших и ржавые остовы винтовок.

Знать, и ассоциация с фортецией не зря зацепилась — бои тут шли страшные…

…Саймон поднажал, выруливая, и верный «каблучок» тоненько взревел, одолевая крутой подъем. У крошечного магазинчика «Продукты» Грин затормозил и вышел, поднимая «ижевский» капот. Условный сигнал: «Всё в порядке».

Мельком Саймон глянул на часы. Файв о`клок.

Приняв озабоченный вид, Грин заглянул под капот. Потрогал, подергал провода — и деловито вытер руки ветошью.

«Долго ждать не буду, — подумал он, — минут пять, от силы».

Завывая мотором, подкатил «газон», груженый опилками. Наверное, с мебельной фабрики. Из кабины выпрыгнул водитель, курчавый парень лет тридцати, в теплых суконных штанах, пятнистых от следов масла, и в байковой рубашке. Изгвазданную куртку из болоньи он забросил обратно на сиденье — вечер баловал теплом.

— Проблемы? — кивнул курчавый на движок «Ижа».

— Да нет, — вежливо ответил Грин, в очередной раз изумляясь этой русской присказке, совершенно размывавшей понятия.

Водитель «ГАЗа» осклабился — и выдал пароль:

— Если что, могу занять свечу. У меня целых три запасных.

— Спасибо, — медленно отозвался Саймон. — Просто искра в скат ушла.

— Держи, — «коллега» протянул ему пять рублей. Грин принял «пятерку», удоволенно хмыкнув — звезда на Спасской башне перечеркнута крестиком.

— Саймон Грин, — протянул он руку. — Временно Семен Зеленов.

— Питер Смит, — отозвался напарник. — Он же Петр Ковалев. Даже так — Петро, чтобы с местным колоритом!

— Рад, — искренне сказал Грин. — Одному тут тошновато. Новости есть?

— Ждем третьего, Сёма! — ухмыльнулся Питер. — Тебя уже просветили местные насчет выражения «сообразить на троих»?

— Пару раз соображал, — скривился Саймон. — «Столичная» хороша, но здешний самогон… Гадость!

Отсмеявшись, курчавый пнул колесо «Ижа».

— Насчет пополнения, — переключился он на деловой тон. — В Первомайске работает наш агент, он входит в спецгруппу генерала Иванова, как аналитик…

— Знаю, — проявил Грин осведомленность. — Глеб Лукич Новаго. Мне было рекомендовано не контактировать с ним.

— Мне тоже, — кивнул Смит. — Как успехи?

— Да так… — дернул плечом Саймон. — Вышел на одну деваху. Миха ее на ноги поставил…

— М-м-м… — затянул Питер, щелкая пальцами. — Светлана!

— Она, — буркнул Грин, недовольный информированностью партнера. — Последнюю неделю не ходил за ней. Кажется, девчонка заметила слежку. А вот, если вдвоем… — он поморщился: — Shi-it… Все так несерьезно… Какая-то малохудожественная самодеятельность!

— Так на это и расчет! — энергично отмахнул Смит. — Chief of station здорово рискует, но тактика «профи действуют как любители» может сработать… Да, насчет агента Новаго. Мне намекнули, что как раз третий и выйдет с ним на связь.

— А нам, значит, не доверяют? — кисло усмехнулся Саймон.

— Да нет, тут другое… По секрету, между нами, ждать надо не третьего, а третью!

— Ну, что ж, — Грин флегматично пожал плечами, — «любовь втроем» — не худший вариант.

Старушка, вышедшая на крылечко магазина, кротко улыбнулась, глядя на гогочущих парней.

«Молодежь… — подумала она. — Небось, о девках судачили. Охо-хо-нюшки…»

Воскресенье, 7 марта. Около трех часов дня

Восточный Берлин, Карл-Маркс-аллее

Мне выделили квартиру в панельной десятиэтажке рядом с рестораном «Москва». Смотришь с проспекта — полное впечатление, что шагаешь по столице СССР, где-нибудь у площади Гагарина. Всей разницы, что московские панельки — в девять этажей, а берлинские довели до круглого счета. Да, и еще над соседским домом ракетирует берлинская телебашня с нанизанным шаром из нержавейки — с виду несерьезная конструкция, а ведь тридцать метров в поперечнике, и весит, как полсотни загруженных вагонов!

Закрыв за собой дверь квартиры, я мысленно выдохнул. Всю дорогу от Александерплатц проверялся, но вроде чисто. «Шпицели» не страшили особо — Маркус на моей стороне, а вот ребятишки из Карлсхорста или с Кляйналлее…[1]

Беспокойство вцепилось в меня еще в Москве, и освободиться от него не получалось. Тревог добавляла утрата сверхскорости — раньше-то я мог так стартануть, что не удержишь в поле зрения! Мелькнул размытым пятном — и нет меня. Мог и плюх надавать особо наглым оперативникам. А теперь — всё, списан в обычные смертные.