— У нас… — фыркнула весело я.

— Так, Анька, ты главное в панику не впадай! Я сейчас что-нибудь быстро придумаю. Сейчас у тебя все будет!

Я старалась перестать хихикать, чтобы сказать Никите кое-что важное, но в тот момент, когда мне это почти удалось, он внимательно посмотрел на белые шторы. Внимательно и очень многозначительно. А потом встал, подошел к ним и потрогал, пытаясь понять, подойдут они для одной важной цели или так и будут висеть бесполезными.

— Никит!.. — прыснула смехом я, тут же скрутилась от боли в клубок и уже спокойней продолжила: — Никит, одна прокладка есть в моей сумочке, а вот трусами тебе придется поделиться своими.

— Хорошая идея, — согласился он, — трусы у меня надежные.

— Проверенные, — хихикнула я.

— Анька, за кого ты меня принимаешь?! — праведно возмутился он. — Что значит проверенные? Я дам тебе новые!

Он вышел из комнаты. А спустя минуту мне были предложены боксеры в сердечки, боксеры в скромную линию и боксеры такого ядовитого желтого цвета, что я не сразу заметила небольшую надпись, разделенную на две стороны: «Не раздави нас». Конечно, из-за актуальности темы я предпочла последние.

Пока я собирала силы для того, чтобы встать, дойти до ванной и привести себя в порядок, Никита взял мою сумочку и открыл ее после моего кивка.

— Последний штрих, и…

Пользуясь тем, что он стоит спиной, я встала и поспешно обернулась пледом. Немного жарко, зато не так стыдно. Понятно, что ночью он видел меня в более откровенных ракурсах, и все же, и все же…

Так, я готова!

— Никит?

Я уже начала париться в своем теплом коконе, а мужчина так и стоял — молча, не оборачиваясь и сжимая в руках мою сумочку.

Подойдя к нему, провела ладонью по обнаженной спине, принимая тот факт, что мне приятно это прикосновение, выглянула и увидела, что Никита держит в руке не только сумочку, но и шоколадку. Швейцарскую. Настоящую. Ту самую, что предлагал мне в качестве подкупа за поцелуи. И которую я собиралась съесть незаметно для него, но попросту не успела!

— Надеюсь, ты не думаешь, что поцеловал меня не по правилам?! — отчего-то вскипела я.

И даже слегка растерялась, услышав, как он смеется.

— К чертям эти правила! — он вскрыл шоколадку, разделил ее надвое и одну половину отдал мне, а вторую надкусил сам. — Я думаю, что у меня для поцелуя с тобой были более веские основания, чем у кого бы то ни было!

— Ну да, — согласилась я, расправляясь со своей шоколадкой, — целых тринадцать лет дружбы.

— Кхм… — Никита насмешливо фыркнул. — Ань, а ты Павлика помнишь?

— Твоего приятеля? Смешного такого, в свитерах с ромбами.

— Да. Я знаю его лет с семи. А Костика помнишь?

— Ну помню, и что?

— Я знаю его лет я шести.

— Рада за вас, и что?

— А то, что я знаю их дольше тебя. И по твоей… женской логике у меня больше оснований для поцелуев с одним из них, чем с тобой. И, тем не менее… как видишь…

Рука Никиты или случайно, или вполне преднамеренно указала в сторону смятой постели.

— Я польщена, — смутившись, я выхватила из рук Никиты сумочку, взяла с кровати желтые боксеры и направилась в ванную.

— Ань?

Покачав головой, я скрылась в ванной комнате. Сначала мне надо привести себя в порядок, а потом мне нужно время, чтобы немного подумать. Вот живот перестанет болеть, и подумаю…

Так, все. Очередная вспышка боли заставила действовать. Быстро приняв душ, достала из сумочки прокладку, расправила боксеры, потом поняла, что что-то не так — еще не надела, не поносила, а надпись уже испарилась! Покрутила трусы перед глазами, пребывая в полном недоумении, а потом присмотрелась и поняла. Никуда надпись с трусов не исчезла. Спереди по-прежнему было ласковое и чуть пугливое предупреждение: «Не раздави нас». А вот сзади, а я рассматривала сейчас именно задний вид, очень мелким и белым шрифтом, а потому практически незаметным на желтом фоне было выведено: «Смелее, детка! Здесь крепкие орехи!»

И как это понимать?

Нет, возможно, здесь и был тайный смысл, но я увидела лишь призыв, что лежал на поверхности!

— Ой, не могу… — обессиленная, я села на бортик ванны и зашлась в диком хохоте.

А когда увидела врывающегося Никиту, рассмеялась еще громче, уже не обращая внимания на живот.

— Ань?

Не в силах ответить, расправила перед ним боксеры, показав сначала вид спереди.

— Ну? — не понял он.

И тогда я показала ему вид сзади.

— Ну и ну, — сказал он перед тем, как выругаться.