— Алиша! — повысила голос Тания, её начинала раздражать излишняя опека этой девушки. — Хватит уже. Иди!

Катьярка испуганно попятились от юной атшары, потому что снова заметила гневный всполох в её глазах. В последнее время это происходило довольно часто: карие глаза, в которых в спокойном состоянии посверкивали золотые искорки, вдруг превращались в тёмные омуты, в которых разгоралось пламя.

Тания тяжело вздохнула, ей совсем не понравилось выражение лица Алиши.

— Тагира знает, что я завтра уезжаю из Танлендара со своим учителем. — Как можно ласковее улыбнулась. — Мы только что с ней об этом беседовали. Я бы отправилась сегодня, но у меня остались незаконченные дела. Именно об этом я написала в письме.

Алиша тут же вспомнила, что, когда была в саду с подругами, видела королеву-мать в окне покоев юной атшары. Катьярка кивнула и отправилась выполнять поручение принцессы, её подруги последовали за ней.

А Тания какое-то время просидела в полном одиночестве, пытаясь разобраться в своих чувствах. По идее, она должна была бы радоваться и чувствовать подъём и окрылённость перед новым и неизведанным, но она испытывала только тревогу и непонятное беспокойство, они, словно змеи, свернулись в тугой клубок на её сердце и не давали вздохнуть полной грудью.

— Всё. Не буду думать об этом. Хотела свободу? Я её получила.

Тания поднялась с кровати и отправилась в сад для беседы с братьями. И, пожалуй, это был самый сложный разговор в её жизни. Алерий не проронил ни слова, а вот Дайрин рвал и метал и даже грозился пойти и набить морду одному ушастому снобу. И его не трогали заверения, что это решение сестры, и даже королева-мать обо всём знает. Дайрин успокоился лишь тогда, когда услышал, что Тания должна была сегодня уехать, но осталась во дворце специально для того, чтобы встретиться с валарийцем.

Вот тут братья оттаяли. Многозначительно переглянувшись, они сменили гнев на милость и даже начали высказываться в духе "да, перед началом семейной жизни стоит повидать мир", или "хорошее решение, чтобы немного отвлечься от всех этих хлопот, что пали на твои плечи". А ещё принцы пообещали, что сегодня придут к ней в спальню не под утро, как обычно, а проведут с ней всю ночь.

— Ты просто сильно не пугайся, когда вернёшься со встречи с Кирьяном. Два прекрасных тела на твоей кровати — это будем мы, — улыбаясь, сообщил Дайрин.

Тания уходила из сада со странным чувством, словно братья знали больше, чем говорили. Оставалось сделать самое сложное — встретиться с валарийцем, и теперь надо было решить, как к нему заявиться, на двух ногах или на четырёх лапах.

***

Кирьян сидел возле пруда, погрузив руку в студёную воду, и бесцельно водил ею, наблюдая, как за его пальцами стайкой курсируют рыбёшки.

— Интересно, какой ты придёшь? — прошептал он. — И придёшь ли вообще?

И словно в ответ на его вопрос, вдалеке раздался торопливый топот сильных лап. Кирьян повернул голову. Словно огненная искорка, петляя между деревьями, по саду к нему на всех парах летела красная пантера.

— Ты всё же пришла, — негромко сказал он, поднимаясь во весь рост и принимая устойчивую позу: ноги прямые, разведены на ширину плеч, нижняя часть живота напряжена, корпус немного наклонен вперёд, руки разведены в стороны. И как раз вовремя.

Пантера вырвалась из леса и, не останавливаясь, пролетела оставшееся расстояние и бросилась к нему в объятия. Удар был такой силы, что катьяр едва устоял на ногах, невольно проезжая по траве в сторону пруда. Кирьян засмеялся.

— Вот это я называю горячим приветствием.

Кошка поднялась на задние лапы, передние опустила на плечи катьяру и преданно заглянула ему в глаза.

— О, духи предков! — с восхищением прошептал Кирьян, ласково трепля пантеру по загривку. — Что же мне с тобой делать?

Пантера поняла его вопрос по-своему, игриво отпрыгнула в сторону и, кокетливо топорща усы, принялась скакать вокруг него на всех четырёх конечностях.

А Кирьян снова засмеялся, любуясь грациозностью кошки.

— Как нам теперь быть, Тания? — спросил он, скорее для себя, но пантера вдруг остановилась и с какой-то взрослой задумчивостью посмотрела на него.

Кирьян тотчас посерьёзнел: на него смотрела юная атшара, и в её взгляде читалась растерянность и грусть.

Но продлилось это недолго. Миг — и вот перед ним снова скачет счастливая кошка.

— Всё с вами ясно.

Кирьян присел на бревно и поманил пантеру к себе, а та рада стараться, лишь бы быть поближе к своему обожаемому сильному самцу, примчалась и напрыгнула на него, повалив на землю.

— Хулиганишь? — спросил Кирьян, разглядывая золотые искорки в глазах кошки. — Смотри у меня! Я ведь тоже могу обратиться, — пригрозил он.