— Ваша сила должна была бы вызвать у меня множество вопросов, — примирительно начал он, неслышно подойдя к ней. — Но до поры я сдержу своё любопытство, — учтивая улыбка осветила его лицо, а потом померкла. Между бровей залегла глубокая морщина, когда он нахмурил их. — Тревожит меня иное. Что Галадриэль увидела в зеркальной чаше, если послала вас ко мне? Вас — эллет, которую она скрывала ото всех в своих землях. Вас — ту, что может кого угодно позвать из-за предела.

— Во мне меньше силы, чем вы думаете, — печально улыбнулась Андунээль, перебирая гриву коня тонкими пальцами. — Кого я смогла исцелить? Маленькую птаху? — слишком много горечи было в её словах. Она поднималась удушливой волной из самой глуби. Изумрудные глаза были обращены на короля, но взгляд будто бы смотрел сквозь него в прошлое. — Она не сопоставима с умирающим на руках эльфом, залитым кровью.

— Но это тоже жизнь, — твердо возразил таур.

Словно очнувшись, она сфокусировала взгляд на Трандуиле, выныривая из омута памяти. Несказанное жгло гортань. Там внутри комом застряло горькое признание. Когда пришло время, она не спасла ни отца, ни жениха. Не смогла излечить от тоски мать, пожелавшую уплыть в Валинор. Самые близкие ушли из её жизни внезапно, резко вырванные чужой рукой. Воспоминания причиняли настолько сильную боль, что было тяжело дышать.

— Нам не дано спасти всех, — голос Владыки окутал её мягким бархатом, утешая и придавая сил.

— Im ista, aranya, — глухо прошептала она.

Скрывая злые слезы, она повернулась к Рибиэлсириту и погладила его меж ушей. Прикосновение к живому теплу старого друга успокаивало.

— Если знаете, отпустите ту боль, что не дает дышать, — мягко уговаривал низкий голос.

Обращая на себя её внимание, неожиданно для самого себя, Трандуил опустил ладонь поверх хрупкой руки эллет. Её кожа была ледяной. Даже холоднее, чем тогда, когда он случайно коснулся её за ужином. Ловя встревоженный взгляд зеленых глаз, он сжал пальцы на тот случай, если она решит отнять руку.

— Baw, — отрицательно качнула головой эллет, отмахиваясь от дурмана, которому было так заманчиво поддаться. — Im u anira, — упорно выдохнула она. — Im u desiel.

— Manen anann le u desiel? Anduneel? — едва уловимо качнул головой таур, понимающе улыбаясь.

Ощущая, как рука согревается в плене его сильных пальцев, она скользнула взглядом с глаз Владыки на его губы. Что-то внутри оборвалось, замерло, испуганно сжавшись в комок, дрожащий от страха и предвкушения. А в следующий же миг она разозлилась на себя из-за этого.

— Не меньше вашего, — пропитанные злостью слова, ядовитыми змеями сползли с губ, искривившихся в холодной усмешке.

Отняв руку, Андунээль почтительно поклонилась перед эллоном.

— Прошу простить меня, Владыка, но я оставлю вас, — не глядя на него и не дожидаясь позволения, она запрыгнула на коня, который тут же ускакал прочь от ручья.

Оставшийся один у большого валуна, Трандуил смотрел ей в след, до тех пор, пока силуэт окончательно не скрылся за деревьями. Только после этого он запрокинул лицо к кронам и горько рассмеялся. Эллет бежала от самой себя. Тщательно держала в узде часть своей души. Но только ничего хорошего это ей не приносило и не принесет, ибо по самому себе он знал — бесполезно бежать от собственной тени.

______________________________________________________________________________________

^1 Фэа — душа. Толкин называл душу и тел — фэа и хроа

^2 Айнур, обладавшие меньшей силой, нежели Валар. Айнур (англ. Ainur) — высшие существа, первые творения Эру Илуватара, созданные им до сотворения чего либо ещё. В переводе с квэнья их название означает «Священные». Являлись по природе бесплотными духами, имевшими возможность иметь зримый образ, либо облекаться в физическое обличье

^3 Это другое

Отчего же?

Я знаю, мой король

Нет

Я не хочу

Я не готова

Как давно вы не готовы, Андунээль?

Бежать от прошлого было куда приятнее, чем бежать от собственных желаний, сорвавшихся с цепи. Осознание этого больно впивалось в сознание, будто докучливая заноза. Хотелось быть кем-то другим. Как никогда хотелось быть кем-то другим. Той, что смогла бы позволить себе довериться осторожным прикосновениям, раствориться в чужой улыбке и просто двигаться навстречу происходящему, не пытаясь сохранять верность почти истаявшим образам из прошлого. Той, что легко дарила бы своё тепло, помогала отдохнуть от дней, наполненных долгом и сотней обязательств. Той, что смогла бы полюбить всем сердцем, неомрачённо, легко и естественно.

Уже сама реакция на Владыку была недозволительной, но вдобавок к ней, Андунээль умудрилась ещё и торопливо покинуть его, оставив одного у ручья. Позорный поступок, недостойный эллет её возраста. Но что поделать, если рядом с ним она забывала обо всех прожитых тысячелетиях? Правильнее всего было бы оставить Мирквуд или вовсе не приезжать сюда. Но дело сделано и всё, что осталось — собирать плоды своих поступков.

Злость на саму себя удушливой волной затопила Андунээль. За что бы она ни бралась, всё валилось из рук. Но хуже это было лишь то, что она совершенно не понимала Трандуила. Ещё недавно не желающий знаться ни с кем извне, он уделял ей слишком много внимания. И может всё это можно было бы списать на её мнительность, если бы не тепло пальцев, которое слишком отчётливо сохранила услужливая память. Его слова, его взгляды, осознанные или нет, возвращали остроту восприятия, пробуждали вкус жизни. Вот только теперь было слишком поздно для подобных слабостей. Не то время, не то место, не тот эллон.