Шрифт:
А так, в целом, за территорией Нуй-Пэк — медленное процветание… А внутри базы…
Ну вы знаете…
Клементина медленно поднялась по лестницы, на второй этаж особняка. Направляясь в холодном полумраке опустевшего и такого непривычно тихого дома в свою комнату, с тяжелой головой и неспокойным сердце — чтобы наконец забыться сном и постараться, хоть немного унять эту изъедающую душу тоску. Мысли ее блуждают по закоулкам памяти, вытаскивая самые неприятные моменты. Разум старается понять, что же она сделала не так; почему все так сложилось. Неподъемная тяжесть вины, тоски и обыкновенной обиды — возлегли на ее душу таким запредельным весом, что не способна она уже его поднять.
Дверь в комнату Марка…
Он не заходил сюда должно быть пару месяцев. Возможно больше… Практически сразу по возвращению — он поселился в небольшом светлом доме с Каталиной. Подальше от всех…
Дверь привычно скрипнула — открывая перед ней «обитель памяти».
Осторожно, ласково прикоснувшись к оружию развешанному по стенам — прошла на середину комнаты. Слегка касаясь книг — так осторожно, словно боялась нарушить их покой — переводила невидящий взор от одной «памятной» вещицы к другой. Сухой ком подступил к горлу… Все никак не сглотнуть… Похожая на приведение в этот момент — обернулась как в забытье и наткнулась взглядом на проигрыватель виниловых пластинок. Бережно стала перебирать, такие любимые пластинки Аврелия, что он с таким усердием собирал, и хранил — как какое-нибудь сокровище.
— «…А вот только представь! Вырастить новое поколение — и они ни хрена не будут знать о музыке! Мы их будем учить!…»
Смех — звенящей капелью наполнял стены дома. Теперь — он отдается болью в воспоминаниях. Улыбки. Танцы. Кэсс — танцующий в обнимку с Зедом; Эл и Джонни рядом смеются; отец и Марк подшучивают над ней и дымят сигарами у камина; улыбающаяся Нэнси — подпевающая «California Dreamin’»… Так давно. И так недавно…
Ее пальцы замерли на одной из бумажных оберток. С влажными глазами; с прерывистым дыханием — отдающимся режущей болью в сердце — Клем решительно, быстрыми движениями открыла окно. Выставила на окно звуковую колонку. Подтащила проигрыватель. Очень аккуратно вытащила пластинку и включила одну из самых любимых песен брата — во всеуслышание — прощаясь с ним…
Но надеясь, когда-нибудь, еще увидеться…
«The moment I wake up
Before I put on my makeup (makeup)
I say a little (prayer for you)
And while I’m combing my hair now
And wondering what dress to wear now (wear now)
I say a little (prayer for you)
yeah
(You’ll stay in my heart and I will love you)
(Forever) Forever (and ever) ever
(We never will part, oh, how I love you)
(Together) Together (together) together
(That’s how it must be to live without you)
(Would only mean heartbreak for me)… »
Звуки песни разливались по лагерю сладостным голосом королевы соула — Ареты Франклин…
«… I run for the bus, dear
And while riding I think of us, dear (us, dear)
I say a little (prayer for you)
And at work I just take time
And all through my coffee break time (break time)
I say a little (prayer for you)
and ever
(You’ll stay in my heart and I will love you)
(Forever) Forever (and ever) and ever
(We never will part, oh, how I love you)
(Together) together (together) together
(That’s how it must be to live without you)
(Would only mean heartbreak for me)
Nobody but me…»
Смешиваясь с тишиной ночи — эта песня дарила успокоение. Такое желанное. Такое необходимое. Она вызывала боль — для того, что бы стало легче…
« ever
(You’ll stay in my heart and I will love you)
(Forever) Forever (and ever) ever
(We never will part, oh, how I love you)
(Together) together (together) together
(That’s how it must be to live without you)
(Would only mean heartbreak for me)…»
Клементина сначала медленно, но с каждой строчкой песни все уверенней — стала танцевать. Незамысловато. По-своему. Но так замечательно… так чудесно… и с такой болью… И две тоненькие полоски, блестящие в полумраке — оставляли слезы на ее щеках.