Столько мольбы было в тонком детском голосе, столько обожания в направленном на меня взгляде, что в груди защемило от нежности и умиления. Бедняжка. Как он мечтал о маме, если тянулся к незнакомой женщине!

Подняв руку — какой же она показалась мне тяжёлой, просто неподъёмной — я потрепала малыша по волосам, и он потянулся за лаской, как бездомный котёнок.

— Можно я посижу с тобой? Тётя Ира скоро придёт и прогонит меня. Но можно я сейчас посижу с тобой? Я ведь не мешаю. Она говорит, что я мешаю. Но это ведь неправда?

— Конечно, посиди. 

Глаза Никиты радостно сверкнули, а по губам растеклась улыбка. Не помню, чтобы кто-нибудь так радовался моему вниманию. 

— Ложись рядом, не стой на коленях на грязном полу.

Малыш счастливо взобрался на кровать и свернулся калачиком у меня под боком. Моя рука оказалась в плену детских пальчиков.

— Ты будешь моей мамой? — после долгого молчания нерешительно спросил Никита.

И что мне ответить? Я бы с удовольствием, да только не помешало бы поинтересоваться планами твоего отца. Вдруг он против? Всё-таки то, что произошло между мной и Антоном Сергеевичем, пока моё сознание было угнетено, не вполне реально и добровольно лишь отчасти. Я до сих пор не знала, хотели братья этой групповой близости или моё сознание загнало их в ловушку, поставило в неудобное положение без права выбора. Вспомнилась красная спальня без дверей и окон, куда отправил нас камень эротических грёз, а на самом деле — моё голодное либидо. Что если и правда единственным способом выйти из этой комнаты был секс? Тогда, получается, я заставила братьев переспать со мной? Как там говорил Антон? «Иногда мы были полноценными участниками событий, иногда делали то, что диктовало твоё подсознание». А в тот раз? Как было в тот раз? Они были безвольными марионетками или искренне наслаждались происходящим? А согласились бы повторить?

Мне надо знать! Чёрт побери, мне надо знать! Но как завести об этом речь? Тема-то щекотливая.

Я вздохнула. Дверь в палату открылась, и на пороге возник виновник моих переживаний. При виде сына, спящего у меня под боком, Антон удивлённо застыл. На губах задрожала улыбка, которую он попытался скрыть за приступом кашля. 

— Никита тебе не мешает? Сейчас перенесу его на диван в ординаторской.

— Не надо. Не тревожь. Я люблю детей.

Что-то особенное мелькнуло в глазах Антона — эмоция, которой я не смогла дать определения.

— Спасибо, — шепнул он на грани слышимости. — Спасибо тебе, прекрасная Марго. За всё.

* * *

Антон всё же перенёс сына на диван в ординаторской, а вернувшись, устроился на стуле рядом с моей постелью. Нам многое надо было обсудить. И, похоже, так считала не одна я. В таком случае почему бы не предоставить мужчине возможность первому начать разговор?

Пока Антон собирался с мыслями, я разглядывала его из-под опущенных ресниц. В расстёгнутом врачебном халате поверх тёмной рубашки, с длинными волосами, собранными на затылке в хвост, он выглядел не менее эффектно, чем с крыльями и в чёрном демоническом камзоле. Этакий улыбчивый доктор из заграничных сериалов, слишком красивый, чтобы действительно иметь отношение к медицине. На широких плечах Антона белый халат смотрелся настолько эротично, что легко мог превратиться для меня в фетиш. Так и хотелось поиграть с Антоном Сергеевичем в больничку. И это после комы! Марго, Марго, ты не исправима.

— Как ты себя чувствуешь? — наконец заговорил этот лечащий Аполлон. — Головные боли? Сумбурность в мыслях? Я следил за тем, чтобы в организме не произошло необратимых изменений, но временные последствия, доставляющие дискомфорт, могут наблюдаться.

— Всё в порядке.

Более чем, раз спустя всего пару минут разговора я уже в деталях представляю, как заваливаю привлекательного доктора на соседнюю койку.

— Что ж, значит, уже завтра сможем перевести тебя в обычную палату. Сегодня немного понаблюдаемся, покажем тебя некоторым специалистам, возьмём анализы…

Антон — мне всё ещё приходилось напоминать себе, что его зовут Антон, не Аарон — пригладил джинсы на бёдрах, и я уставилась на его руки: изящные ладони с длинными пальцами и ярко выраженными костяшками.

Голову тут же наводнили воспоминания: эти руки скользят по моим ногам, затянутым в белые чулки, ласкают границу кружевной резинки и голой кожи, отодвигают трусики. 

Аарон под моей юбкой.

Аарон, берущий меня сзади.

Аарон, шарящий в моём декольте. Делающий мне предложение между попытками развязать шнуровку корсета.

 — Ты вроде звал меня замуж.

Антон запнулся на полуслове и вытаращил на меня глаза. Одна фраза — а эффект взорвавшейся бомбы. Молодец, Маргоша, продолжаешь шокировать мужчин. Давай добьём его, что ли?

— Так вот, я подумала и решила, что согласна. Конечно, если твоё предложение ещё в силе.

Антон тяжело сглотнул. Кадык над рубашкой судорожно дёрнулся. Застала тебя врасплох, да? Не ожидал? Ну а что? Мне тридцать пять, я едва не умерла, вернулась с того света и стала достаточно смелой, чтобы озвучивать свои желания. Тратить время на мужчину с несерьёзными намерениями — увольте. Хватило мне Максима и тех, кто были до него. В конце концов, часики тикали — ещё пару лет, потраченных впустую, я не могла себе позволить, а потому не собиралась стыдиться своей прямолинейности. Мне давно не восемнадцать лет, чтобы алеть щеками. Да и поздно краснеть после всего, что было между мной и братьями. Я устала мучиться сомнениями и просто хотела выяснить: есть здесь что ловить или нет?

Молчание затягивалось. Кашлянув, Антон поёрзал на стуле и предложил:

— Может, сначала сходим на свидание? После того, как тебя выпишут.

— Втроём?

Посмотрите-ка, в этой реальности Антон тоже жуткий ревнивец и собственник! Вон как недовольно поджал губы!

— Или ты не хочешь брать с собой Никиту? 

Поняв, что я имею в виду его сына, а не брата, Антон заметно расслабился. Тролль внутри меня ликовал. На нервах я любила играть не меньше, чем на рояле.

— Никита побудет с бабушкой. Ладно, отдыхай. Набирайся сил, — он поднялся на ноги и вернул стул на пост медсестры.