Сейчас он умрет. Пожалуй, неплохо повоевал. Бился геройски. Повеселился от души… он цел и боеспособен, многое смог бы еще сделать, но когда-нибудь все заканчивается. Лишь бы в плен не взяли…

Вокруг загрохотало. Свет померк. Сверху густо посыпалась земля. Курта несколько раз подбросило, ударило в затылок мягкой твердью, и он провалился в спокойную тьму беспамятства.

* * *

Солнечные лучи теплыми прикосновениями щекотали лицо. Сквозь прищуренные веки он смотрел на милый и такой родной образ. Мама гладила его по волосам, выбирала соринки из них и слегка улыбалась. Лицо ее осунувшееся, усталое, с тенями вокруг глаз тем не менее было самым прекрасным на земле.

– Ну, что ты, сынок? Ты молодец! Смелый… Славно повоевал – просто герой! А для меня-то ни одной, даже маленькой не оставил…

Может быть, он умер? Курт попытался спросить, чего не оставил, но губы будто клеем слепило. Только мычание вырвалось.

– Как же ты, родной, не приберег для меня? Всем раздал, а маме не хватило.

Солдат силился крикнуть ей хоть что-нибудь в ответ, но лишь натужное «ммммм» рождалось и глохло где-то в груди.

Небо за спиной матери стало темнеть. Курт вдруг содрогнулся, разглядев то, что вначале принял за ожерелье на шее. Жуткая безысходность, удвоенная бессилием, охватила его. Тело матери висело на толстой грубой веревке и раскачивалось на ветру перед его глазами. Губы трупа шевелились и беззвучно молили:

– Хоть одну пулю бы мне, сынок. Дышать не могу. Как же я так? Хоть маленькую…

Он вырвался из небытия и судорожно с хрипом вдохнул воздух. Под ним носилки, стоящие на земле. Слева вздымается захваченный им танк. Справа, чуть поодаль, стоят на коленях десяток пленных со связанными за спиной руками. Рядом никого нет. Двое из них – русские, остальные – китайцы.

Откуда-то сбоку появился полковник Химли. Мундир его весь в пыли, сапоги грязны, а на левой штанине большое темное пятно запекшейся крови. Курт обрадовался, что этот старый вояка выжил. Ведь, несомненно, именно он поднял в атаку потерявшие надежду войска, и именно он совершил то чудо, которое случилось в этом бою. Это его кумир! Даже то, что полковник послал его на верную смерть, не смутило молодого сержанта. Это война, и солдат на ней – разменная монета. Таких, как он множество. И еще Курта не покидает радостное чувство свершенного. Он, только он, стал ключом к победе. Остался жив и боеспособен, а, значит, впереди новые подвиги. Просто чудо какое-то!

Полковник подошел к пленным, не спеша достал пистолет из кобуры и, приставив его ко лбу первого из них, выстрелил. Затем методично стал убивать остальных. Это было именно убийство. Не казнь, а бессмысленная расправа. Он с явным удовольствием вздергивал руку после каждого выстрела и сдувал дымок, струящийся из ствола. Его жертвы недвижно замерли, как парализованные, с безысходной безропотностью выкатывая глаза в ожидании гибели.

Полковник сменил обойму и добил оставшихся. Он со свистом втянул воздух и издал жуткий нутряной рык. Курт с нарастающим беспокойством наблюдал за всем происходящим. Когда Химли двинулся в его сторону, беспокойство стало перерастать в страх, холодный и дурно пахнущий, как в детстве, в темноте, когда представляешь вокруг разные ужасы и они становятся все реальнее, а тебе – все страшнее.

Командир полка подошел, убрал пистолет в кобуру и опустился на одно колено подле лежащего сержанта. Того охватила странная болезненная вялость, делающая каждое движение почти невозможным. Даже мысли потекли, как сквозь вату.

Полковник чуть растянул губы в улыбке и заговорил:

– Вот он – наш герой! Дорогой мой Курт, сегодня ты подтвердил мои догадки о тебе. Огромную силу в себе скрываешь. Великие дела вершить должен. Иди вместе со мной к победе, и мы приведем этот мир к порядку.

Эти слова подтвердили страх молодого человека. Нечто злое, демоническое чувствовалось в сидящем рядом человеке. Или не человеке вовсе? Как будто, еле заметные щупальца темной ауры исходили от всего его тела.

Словно прочитав его мысли, Химли продолжил:

– Ты пойми, дитя, что все вокруг создано, чтобы исчезнуть. Нет ничего. А свобода – это хаос. Порядок может существовать только под тотальным железным контролем и при беспрекословном поклонении и подчинении. Ты можешь помочь мне установить в этом мире порядок… Эта война лишь жертвенник всевышнему вселенскому благоденствию и процветанию!

Сержант зашевелил губами, пытаясь что-то произнести, но из них выходил лишь невнятный шепот. Ослабший организм не мог даже шевельнуть голосовыми связками. Полковник склонился к самому его лицу и прислушался.

Молодой человек хрипло втянул воздух и изо всех сил выкрикнул прямо в ухо старого вояки:

– Гори в адском пламени, тварь!

Тот отстранился и злобно зарычал:

– Идиот! Шелудивый тупой щенок! – Его рот искривился в гримасе злобы, а глаза превратились в темные щели.

Он подался вперед, схватил лежащего за горло и стал сжимать тиски.

– Я все равно получу твою силу или искореню ее из этой реальности!

Необыкновенное вдохновение вдруг воспылало в душе Курта. Его тело напряглось. Руки обхватили голову противника и резким движением повернули ее. Сухой треск ломающейся кости розгой ударил по ушам. Хватка на шее сразу ослабла. Лицо агрессора стало чернеть и распухать. Из каждой поры, из ноздрей, изо рта, ушей и глаз начала медленно выползать густая глянцево-черная смердящая жижа. Курт оттолкнул от себя кадавр, отполз в сторону и обернулся. На месте тела полковника вспухал огромный черный пузырь. Ужас охватил молодого воина. Внутри все сжалось, а душа, казалось, рухнула в пятки.